Саре 12 лет, и в 1971 году она пишет письмо всем уже известной писательнице с просьбой помочь ей стать актрисой. С кино не вышло, а переписка затянулась на 20 лет. К 110-летию со дня рождения Астрид Линдгрен в издательстве «Белая ворона» вышла книга «Ваши письма я храню под матрасом» (в переводе Екатерины Чевкиной) с перепиской Астрид и Сары. Мы публикуем фрагмент переписки с сохранением авторской орфографии и пунктуации.
[07.11.1973]
Если вам хватает собственных забот, НЕ ЧИТАЙТЕ этого. Ещё ведь не видно того, что тут написано, — как минимум неинтересно и неряшливо. Но хоть забот вам и хватает, вы всё-таки читаете дальше. Ладно, я предупредила.
Я пишу быстро и не задумываясь. Что я пишу именно вам, это не случайность, но я пойму, если вам на этот раз надоели мои заботы. Поэтому разрешаю вам закончить чтение прямо тут.
Я не знаю, что делать.
Мы с бабушкой стали ссориться по любому поводу, и обе абсолютно уверены в своей правоте. Слово за слово, спор всё жарче и жарче, и я чувствую, что 1. Я права. 2. Каким фигом втемяшить это бабушке? 3. Я её при этом почти ненавижу. Причём я знаю, она ощущает то же самое, но говорит полную ахинею (этим словечком она называет то, что говорю я!).
Потом посреди всего бабушка может уйти и разреветься/расплакаться. Меня, естественно, мучает совесть, на душе паршиво, и вместо ненависти вдруг чувствую нежность. Но она этого не знает. Хотя мне без разницы. Но потом бабушка не спит всю (почти) ночь, и эти вечные ссоры, это стало просто невозможно.
Вы даже представить себе не можете, как мне жалко бабушку.
Ну вот, высказалась. Теперь могу это выбросить. Если надо.
Не буду.
Сара Юнгкранц, Хоралюкке
P. S. Всё вовсе не так просто, как кажется. В таких случаях мечтаешь уметь описывать так, чтобы другие поняли, как оно в точности (происходило) ПРОИСХОДИТ, всё намного запутаннее и поганее, чем можно подумать.
Сара
P. S. Выбросьте это немедленно и забудьте, что тут написано, я писала только для себя.
Сара
P. S. Совсем о другом. Я встретила Монику Нильсен и Пьера Линдстедта (шведские актёры — Прим. авт.) вживую, но это ладно.
18.11.73
Здравствуй, Сара, вот решила этим тёмным воскресным вечером кое-что тебе написать — давненько этого не делала.
Да, умей мы все «описывать так, чтобы другие поняли, как оно в точности происходило», было бы замечательно. Но не получается, описывай — не описывай, всё равно выйдет не так, как задумал. Наверняка можно сказать только одно: всегда есть две стороны — твоя бабушка убеждена, что она права, а ты несёшь ахинею, а ты знаешь, что права ты и ахинею несёт бабушка. Конкретных предметов вашего спора ты не приводишь, так что я не могу судить, да ты меня об этом и не просила, просто решила мне написать, чтоб немножко выпустить пар, — пиши мне, кстати, сколько хочешь, меня никогда не перестанут интересовать все твои дела. У старых и молодых действительно разные взгляды на очень многое, я только всей душой надеюсь, что ссоритесь вы не постоянно и у вас случаются и перемирия. Ты пишешь, что иногда чувствуешь ненависть, но она, когда бабушка плачет, сменяется нежностью. «Но она этого не знает», пишешь ты. Может, тебе стоит решиться дать ей об этом знать. Подумай, если ты вдруг выкажешь эту нежность, разве это не чудо будет для неё — и для тебя тоже? Ты полагаешь, ничего не поделать, невозможно что-то описать так, чтобы другой тебя точно понял. Нет, нет, так-то оно так! Но… мне бы так хотелось, чтобы тебе было хорошо в твоём Хоралюкке, а видишь, не получается. Скажи, вы там живёте только вдвоём с бабушкой или вместе с твоими двоюродными братьями и сестрами? Есть в доме кто-то ещё и ладишь ли ты с ним? Ты как-то писала мне, что доверяешь бабушке на сто процентов, мне так это понравилось. Расскажи поподробнее, будь так добра!
Время теперь, кстати, тяжёлое для человеческих отношений, людям Нифльхейма легко даются злые слова, ласковые так трудно. Между прочим, не только здесь у нас.
Сара моя Сара, будь осторожнее, смотри не наломай дров. И пиши мне ещё.
Астрид
