Образование и воспитание — те сферы, где почти невозможно говорить о голой теории. «А что там в семье у автора этих книжек?», «А правда, что у этого учителя дети экзамен провалили?» Такие вопросы просто не могут не возникать. «Мел» вооружился любопытством и расспросил директоров московских школ о том, как они воспитывают своих детей.

ПАВЕЛ ВЛАДИМИРОВИЧ КАРПОВ,

директор СОШ № 261 (по июнь 2015 года)

Директоров школ не учат быть директорами школ. У каждого разный профессионализм, разное прошлое. Считаю, как, наверное, и большинство московских директоров школ, что одна из базовых компетенций директора, основа его профессионализма — педагогическая компетенция; директор — это учитель учителей, а школа — меритократия, в которой руководитель должен быть наиболее способным, достойным членом педагогического коллектива.

Это сложно. Может, недостижимо.

Но внутренняя склонность к учительству, педагогической позиции — конечно, без недостатков этой позиции, без гордыни и чванства, — безусловно, важнейшее условие профессии.

Наверняка каждый сталкивался с ситуациями, например, в транспорте, когда человеку становится плохо. И первый возглас окружающих — «есть ли врач?»

Я много думал о том, каково это — быть врачом? Быть готовым в каждую минуту прийти на помощь, применить все свои знания, быть компетентным и «соразмерным» жизненному вызову. А ведь как легко сказать — я не врач, не могу ничем помочь, простите, спешу…

В педагогике тоже так. Нельзя выйти с работы и перестать быть учителем. Нельзя работать «с 9 до 18».

Внутренне постоянно сжимаюсь, когда вижу родителей, кричащих на своих детей. «Щас я тебя дяде отдам, если не будешь слушаться».

Ужасно. Разрушитель для ребенка и в дальнейшем для школы. Антипедагогично. А значит, и бесчеловечно.

Но легко нормировать других. А что насчет себя? Самый сложный вопрос, на который иногда не хочется искать ответ. Известен феномен «учительских детей» — зачастую самых трудных и инфантильных учеников в школе, головной боли всего педагогического коллектива.

И вот директор мечется между «внутренним учителем» и «внутренним управленцем». Как управленец он сбивается в «руководство мамой по некоторым вопросам воспитания и обучения ребенка», тем более что сам постоянно занят и пропадает на работе. Как учитель — ставит учебные цели перед своим ребенком.

Я умеряю свои амбиции в отношении результатов моих детей. Например, я совершенно равнодушен к отметкам. Когда дочь с замиранием сердца сообщает о тройке по географии, я совершенно равнодушен. Совершенно. И спокоен.

Нет, конечно, я обязательно позвоню учителю географии и спрошу, в чем дело. Но учителя в нашей школе — свободные люди, я им в деле оценки результатов учеников не указ.

А потом начну сам себя увлекать географией. И этим новым увлечением постараюсь увлечь своего ребенка.

Ну это же круто — знать столицу Лагоса. Ой, Лаоса. Лагос сам столица! Общее движение с ребенком приведет к главному — стиранию страха перед предметом, который не дается. И — азарт от узнавания нового.

В результате мы обязательно исправим оценку. Ну, или дело в учителе и нужно подумать о подборе кадров.

Шутка.

Или все же нет?

Как же сложно быть директором.

ЕФИМ ЛАЗАРЕВИЧ РАЧЕВСКИЙ,

директор ГАОУ ЦО № 548 «Царицыно»

История про сапожника без сапог — надумана. Так же, как и предположение, что у директоров школ совершенно нет времени. Поверьте, занятость директорского сознания сильно преувеличена. Да, мы несем ответственность за жизнь своих подопечных — у нас их две с половиной тысячи. Ну и что? Все люди за что-то отвечают.

Надумано, что врачи не лечат, а учителя не учат своих детей. Приятно иметь в резерве парадокс (ведь действительно парадокс: человек воспитывает две тысячи учеников, а своего единственного ребенка — не успевает или не может).

Дочери я всегда уделял столько времени, сколько мог. С четырех до семи лет ею занималась необыкновенная бабушка, которая вложила в Лизу массу прекрасных вещей. Они жили в Подмосковье. Мы видели Лизу несколько раз в неделю (моя жена была тогда ведущей актрисой драматического театра), но это не мешало нам быть самыми близкими людьми.

В дальнейшем воспитании дочери я не основывался ни на какие педагогические концепции. Мы просто жили в диалоге. Общались, делились впечатлениями, идеями… Уроки? Я даже не помню, задавал ли я ей вопрос о них. Все мы были заняты делом, и, видимо, этот факт избавил от необходимости напоминать, призывать, поучать… Я всегда предоставлял Лизе неограниченные свободы, не удручал ее своими советами. Позволял оступаться. Если, конечно, это не было сопряжено с риском для здоровья и жизни. Она прошла через множество проб и ошибок. Например, окончив школу, выбрала сомнительное учебное заведение «Институт радио и телевидения». Курс отучилась, бросила и пошла работать. Только через несколько лет она поступила на филологическое отделение достойного ВУЗа. Когда сама пришла к пониманию того, что именно ей нужно.

Как видите, мне особо нечего рассказать о воспитании своей дочери. Да и не задумывался я об этом никогда. Но сегодня могу порадоваться тому, что она получилась очень хорошим человеком.

ВЕРА АЛЕКСЕЕВНА ИЛЮХИНА,

директор СОШ № 2006

Первая школа жизни ребенка — это семья. Его первые учителя — родители.

Мне, наверно, повезло, потому что мама была еще и моей первой школьной учительницей. Ее влюбленность в профессию передалась и мне (я представитель династии педагогов, насчитывающей уже более 150 лет).

Как ученице и как дочери мне нельзя было ее подвести. Из четверых детей в семье я была старшей, и это добавляло ответственности.

Когда я создала свою семью, многое позаимствовала у родителей. К счастью, мне досталась мамина работоспособность. В нашем доме всегда порядок, уют; каждая вещь на своем месте. Сын и дочь ни разу не видели оставленной на ночь грязной посуды или обуви.

Я никогда не хвалила и не выпячивала своих детей, когда они были моими учениками. Хотя люблю их не меньше, чем любая мать. Считаю, что никто не должен почувствовать, что твой ребенок — особенный для тебя. Мой принцип — любить, а не залюбливать, быть добрым, но не добреньким.

Любовь не должна быть слепой.

Я убеждена, что к детям надо предъявлять требования, у них должны быть обязанности. Никогда не приветствовала родительское стремление создать своему ребенку тепличные, идеальные условия для жизни. Ведь для достижения цели человеку необходимо приложить усилия. Лишь тогда результат будет иметь для него ценность. Я прислушивалась к тому, что говорили о моих детях учителя, потому что иногда они видят больше, чем мамы и папы. Я не боялась просить у своих детей прощение, если считала себя не правой; признавать ошибки. Старалась воспитать уважение к окружающим людям, особенно к старшему поколению. Как? Собственным примером. Не нужно сажать детей рядом с собой и читать нравоучения: «это делай так, а это — вот так!» Перед глазами ребенка всегда пример родителей, и этим примером можно взрастить качества, которые ты хочешь в нем видеть. Сама я формировалась на примере мамы, и, судя по жизни, которую живу, она все делала правильно.

Мои дети выросли. Дочь — учитель, моя коллега. Сын служит государству. Я чувствую себя счастливым человеком и в профессии, и в семейной жизни. Хотя в случае нашей семьи школа — это скорее второй дом, чем работа.

Из истории известно, что знаменитые династии в течение многих столетий процветают и крепнут, потому в них дети вырастают в духе священных веками славных семейных традиций. Они читают книги о предках, становясь духовно богаче, предки зорко следят за ними с портретов на стенах, их заповеди и наказы ведут по жизни, а честь фамилии не позволяет совершать дурные поступки, вживляя в сознание мысль, что не только живущее, но и будущие поколения «будут уважены за имя» (А.С. Пушкин).

Эти слова в полной мере отражают мое отношение к проблеме воспитания.