Писательскую карьеру братьев Стругацких можно назвать счастливой. Их популярность не меркнет более полувека, а любовь к их книгам объединяет несколько поколений людей, которые родились и выросли в бывшем Советском Союзе. Бесспорно, это самые популярные отечественные фантасты, в том числе за рубежом. Рассказываем, в чём феномен писателей и как они читаются сегодня.

Как менялось творчество Стругацких от 50-х до 80-х

Аркадий и Борис Стругацкие воспринимаются читателями разных эпох как разные авторы. По эволюции их творчества можно отслеживать перемены в стране, в том числе крах определённых социальных и идеологических проектов. Стругацких не слишком интересовали большинство технических аспектов классической фантастики вроде искусственного интеллекта. Их произведения оставались социальными, часто — остро сатирическими.

Сами авторы считали, что их творчество закономерно развивалось от массовой и молодёжной фантастики, захваченной научно-технологическим и, как казалось, политическим прогрессом, к «взрослой» философской прозе. После смерти Аркадия Стругацкого писатель «братья Стругацкие» перестал существовать, и с 1990-х годов для них началась своеобразная эпоха посмертия.

Смещение акцентов и перемена взглядов Стругацких были заметны все тридцать с лишним лет их литературной карьеры. На излёте сталинского времени они начинают как авторы своего рода «производственных романов» о космических экспедициях. Правда, как бы во внутренней полемике с патриархом советской фантастики Иваном Ефремовым.

Стругацкие противопоставляют философской аллегорической фантастике психологическую научную фантастику

Вместо столкновения цивилизаций или коллективной победы в центре оказывается судьба и выбор вполне узнаваемого и человечного персонажа в сложной — до фантастичности — ситуации.

К оттепели, после романа «Полдень, XXII век», был создан масштабный фрагмент мира Стругацких, первоначально светло-утопический. Но уже в 60-е годы они окончательно прощаются с иллюзиями, оставляя их в обречённом Арканаре из «Трудно быть богом», таинственном лесу «Улитки на склоне», в искажённом мире Сарракша из «Обитаемого острова».

Писатели утвердились во мнении, что режимы по обе стороны железного занавеса не способны привести людей к подлинно справедливому и счастливому будущему. Возникает тема прогрессорства, направляющего отсталые цивилизации по нужному пути, а также бесконечно превосходящих землян Странников — сверхразвитых существ, также ставящих над человечеством неведомые эксперименты. Личная судьба взрослеющих героев чаще всего остаётся печальной или несостоявшейся.

При этом с конца 1960-х повести Стругацких регулярно получают отказ в публикации (а «Град обречённый» уже изначально пишется в стол), тем более что в изображённых «капиталистических» земных и инопланетных мирах всё более явно угадывался Советский Союз.

Конец застойной эпохи парадоксально оказался и концом творчества писателей, ещё до смерти Стругацкого-старшего. В 1980-х опубликованы в нецензурированном виде все созданные Стругацкими произведения, включая «Град», полный вариант «Улитки на склоне», «Гадких лебедей» и «Отягощённых злом». Фактически последнее совместное произведение братьев — пьеса «Жиды города Питера» — мало отличалось от перестроечной злободневной сатиры и было принято без энтузиазма. Так же как и итоговые «Отягощённые злом», показавшиеся малоудачным подражанием «Мастеру и Маргарите».

После смерти Аркадия младший брат, Борис Стругацкий, оказался распорядителем литературного наследия, с некоторым напряжением поддерживая образ несгибаемого интеллигента, совести нации. Когда в 2012 году он умер, элементы культа сцементировались. В сужающемся кругу фанатов Стругацкие по-прежнему воспринимаются как пророки и первые писатели эпохи. Для случайного нового читателя это люди, чьим именем названа площадь в Санкт-Петербурге, в книгах которых есть несколько по-настоящему удачных людей и образов.

---

Почему по их сценариям никак не хотели снимать кино

Подлинная, советская популярность Стругацких возникла в условиях информационного вакуума. «Мы не знали, откуда они, не знали, что один был переводчик, а другой — астроном, не знали, что они евреи», — отмечает один из читателей братьев 1957 года рождения. Но загадкой были не только подробности биографии писателей: главное касалось их творчества.

Большинство современников Стругацких периода их расцвета не помнят, чтобы держали в руках и тем более покупали их книги. Речь всегда шла исключительно о журнальных публикациях, часто — разрозненных. Конечно, повести самых известных в стране фантастов выходили в том числе отдельными изданиями, но те быстро оказывались в дефиците.

Что касается журналов, там была лишь фрагментарно напечатана «Улитка на склоне», тираж со «Сказкой о тройке» изъяли. В итоге полностью Стругацкие были прочитаны постфактум, в 80-е годы, когда у первых читателей в силу тех или иных причин интерес к ним просто уменьшился.

При этом писатели всеми силами противились ситуации, в которой их не печатали.

За редчайшими исключениями, они не писали сознательно непроходных вещей, избегая репутации подпольных самиздатовских писателей

Случаи, когда рукописи (вроде «Улитки на склоне») без ведома авторов публиковались за рубежом, вызывали у Стругацких чуть ли не такое же раздражение, как у занимающихся этой проблемой органов.

Стругацкие всеми силами пытались получить работу в кинематографе и возможность экранизировать — и таким образом популяризировать — свои книги, а также возможность самим писать сценарии. И здесь авторов тоже преследовал злой рок.

Первый сценарий они писали по первой своей же опубликованной книге — «Стране багровых туч» — в 1959 году. Сценарий был заказан «Мосфильмом», а режиссёром должен был стать Василий Журавлёв, который снимал кино про космические полеты ещё в 1935 году («Космический рейс»). Саму повесть переписывали несколько раз из-за абсурдных поправок цензоров. По очевидным причинам к началу 1960-х годов тема была весьма горячей, и всё же фильм не пустили в производство.

Взаимодействие с цензурой вскоре станет правилом для Стругацких, а «пропавшие» сценарии — почти правилом

При этом вскоре после несостоявшейся «Страны багровых туч» был поставлен революционный для советской кинофантастики фильм «Планета бурь» Павла Клушанцева по книге Александра Казанцева. Именно Казанцев, имевший репутацию обскуранта и конформиста, станет прототипом профессора Выбегалло (наряду с академиком Лысенко).

Четыре повести Стругацких всё же будут экранизированы в СССР. Детектив «Отель „У погибшего альпиниста“» был просто малозаметным. А вот «Чародеи» (по «Понедельнику») и «Трудно быть богом» (в версии восточнонемецкого режиссёра Фляйшмана) всем казались в момент выхода оглушительными провалами, извратившими дух оригинала. Ярким исключением оказался только «Сталкер».

Неудачная киносудьба братьев особенно удивительна, ведь большинство произведений Стругацких принципиально кинематографичны. Их антураж — от Средневековья до космоса, перестрелки, гигантские ракопауки — это потрясающие возможности для спецэффектов. В то же время в сюжете есть интриги, загадки и характерное для авторов понимание Тайны: ни читателю, ни рассказчику не известна принципиально важная деталь, меняющая всё отношение к повествованию. Таким образом, Стругацкие практически ввели в советскую массовую культуру представление о саспенсе.

И всё же самым близким к красочной фантастичности, к картинке, которая должна была возникнуть в голове у любителя приключенческой литературы, остался фильм Фёдора Бондарчука. Несмотря на концептуальные недостатки, ему удалось завладеть вниманием публики. А итоговая экранизация «Трудно быть богом» Алексея Германа фанатами Стругацких была принята скорее с недоверием.

Характерно, что режиссёр начал писать сценарий в 1960-е, вместе с авторами (проект был остановлен после ввода войск в Чехословакию), а заканчивал один совсем в другую эпоху. Видимо, отсюда в эстетике и интонации фильма разочарование и ужас, несовместимые с философскими надеждами Полудня.

---

Когда и почему Стругацкие стали так популярны

Умение выстроить захватывающий сюжет и эмоциональную связь с деятельным героем — самая очевидная причина успеха Стругацких у читателя любого возраста. Сюда же можно добавить специфическую сложность описанных ими вселенных. Несмотря на то что иногда Стругацкие описывают общество будущего буквально несколькими штрихами, при чтении легко представить, а скорее додумать, весь мир.

Яркие детали вроде странных и одновременно кажущихся естественными «космополитических» имён (Саул Репнин, Максим Каммерер) и умолчания побуждают читателя к сотворчеству. И, разумеется, связь сюжетов разных книг, сквозные персонажи и авторская хронология оказались отличной базой для новых предположений о развитии мира Стругацких в фанатском по сути творчестве учеников или оппонентов.

Персонажи Стругацких, порой против своих намерений, оказываются в героических обстоятельствах. Для них нормально противостоять законам известного им мира, чтобы если не изменить, то окончательно понять его. От ранних космоэкспедиций до экзистенциальной борьбы без надежды на победу в «Граде обречённом» и «За миллиард лет до конца света», герои Стругацких — герои-воины. Что также даёт возможность взрослеющему читателю ассоциировать себя с деятельным персонажем.

До сих пор одни из самых любимых повестей авторов — «Трудно быть богом» и «Обитаемый остров». Они не просто выстроены в духе приключенческих романов (в первом случае — средневековом, а во втором — киберпанковском), но и предъявляют соответствующего героя.

Каммерер и Румата напоминают подростков, поскольку не знают главной тайны чуждого для них мира и пытаются переломить его законы через колено

К теме взросления Стругацкие вообще часто обращаются — и косвенно, и прямо. Подросток как метафора — образ формирующегося лучшего (а иногда непонятного или жуткого) мира. Уже после создания цикла о Полудне авторы, особенно Борис Стругацкий, много говорили о Высокой теории воспитания. Обозначенная, но не сформулированная точно теория предполагала, что дети вырастут высокоразвитыми личностями и построят лучший мир, если будет разорвана их связь с родителями. Иными словами, строители рая Полудня должны вырасти и быть воспитаны высококвалифицированными педагогами вне семейных условий.

Если сила медиа и массового искусства, метафора которой есть в «Хищных вещах века», сегодня воспринимается как банальность, то до нового воспитания новых людей нам ещё предстоит дожить. То, насколько специально запрограммированный подросток должен отличаться от своих «предков», с пугающими подробностями показано в «Гадких лебедях». Самому же подростку-читателю приятно вместе с героями ощутить моральное или, по крайней мере, интеллектуальное превосходство над дискредитировавшими себя прошлыми поколениями.

Сами братья Стругацкие своей лучшей и самой цельной книгой считали повесть «Улитка на склоне»

Это притча о чужой планете с земной исследовательской базой посреди мистического Леса, где происходят малопонятные чужаку процессы. Работа Управления показана глазами полуслучайно попавшего на планету филолога Перца. Он наблюдает за социальной и научной деградацией колонистов, осознает кафкианскую бессмысленность их бюрократизированной деятельности и с ужасом ждёт результатов вмешательства в экологию чужого мира.

Жизнь обработанных мощным и непонятным идеологическим ударом крестьян Леса наблюдает полубеспамятный учёный Кандид, оказавшийся в местной деревне после крушения вертолета. Эта жизнь включает в себя бессмысленный сельскохозяйственный труд, борьбу с живыми мертвецами и генетически модифицированными женщинами, которые научились размножаться без мужчин. Поставленные вопросы технологии, биологии, колониализма можно обсуждать долго — фактически в «Улитке» увязаны целые направления научной фантастики. Например, очевидна связь с «Аватаром» и потенциально с сюжетами разных фильмов или видеоигр.

Схожая судьба у «Пикника на обочине» — самой переводимой книги Стругацких, элементы которой прочно вошли в массовую культуру. Слово «сталкер» в значении «проводник» или «исследователь» стало частью русского языка, причем недавно обрело дополнительное значение «преследователя». После чернобыльской катастрофы — а затем и после гражданской войны на украинской территории — по-другому стала восприниматься и метафора Зоны, дегуманизированного постапокалиптического пространства.

«Пикник» часто остаётся единственной или главной книгой Стругацких для сегодняшних подростков, в том числе, видимо, из-за популярности косвенно связанной с ней серии игр и повестей S.T.A.L.K.E.R. Есть нечто мрачное в том, что сбывшимся предсказанием фантастов оказался не светлый полуденный мир, но беспросветный, хотя и полный чудес, мир Зоны. В культуре эти образы также ассоциируются с фильмом Андрея Тарковского, принципиально отличного от повести по идеологии, зато сохраняющего иррациональную надежду на исполнение желаний.

Но не менее важный парадокс, возможно, связан с повестью «Понедельник начинается в субботу», до сих пор крайне популярной, особенно у молодой аудитории. Она ведь и написана о молодых людях молодого мира, недавних студентах, живущих интересной, буквально сказочной жизнью.

Институт чародейства и волшебства был метафорой меняющегося оттепельного общества

Его герои, отважные и благородные ученые, готовились поставить магию и науку на службу человеческому стремлению к счастью, одолев последних «черных колдунов» — бюрократов и циничных карьеристов прошлого. Вторая часть, «Сказка о тройке», показывала уже почти безнадежное столкновение с неушедшей косностью, интригами, а в подтексте — с возрождающимся тоталитаризмом.

Две книги, написанные по заказу «Детгиза», были единственными изначально юмористическими произведениями Стругацких. Возможно, именно поэтому авторы не любили эти повести (особенно первую), стремясь с годами уйти в глухую многозначительную серьёзность. Но именно эта весёлость, предсказавшая будущее юмористическое фэнтези, их обессмертила.

Что смешнее всего, «Понедельник» обозначил контур будущего мира едва ли не лучше всех остальных книг Стругацких. Книга о программисте, который попадает в мир магической мифологии — сплав твёрдой sci-fi и фэнтези, — представляет собой образ жизни типичного жителя XXI века. Ведь и видеоигры, и многие другие элементы массовой культуры завязаны как раз на сказочных образах.

Драконы, гномы, тролли, волшебные артефакты и пространственные перемещения стали частью нашего быта. Не будет преувеличением даже сказать, что все «эскапистские» субкультуры в бывшем СССР связаны с «Понедельником» не меньше, чем, например, с книгами Толкина. Это светлый противовес антиутопии и посткапиталистической разрухи Зоны, необходимый для вдохновения каждого растущего человека.