Быть танцором-хореографом — почетно? Или все-таки нужно найти приличную и стабильную работу? Важно ли в этом деле образование? И что с ним делать, если карьерный потолок профессионального танцора — это работа с детьми в группах по ритмике? Редактор «Мела», считающая себя танцором на полставки, обсудила эти вопросы с Анастасией Чирковой — будущей первокурсницей хореографического направления в колледже при МГПУ.

— Почему ты решила связать свою карьеру с танцами?

Я с детства этим занимаюсь, танцы близки моему сердцу. Я могу выражать свои эмоции через них и показывать то, что обычными словами передать не могу. Благодаря танцам у меня появилось много друзей, я физически лучше себя чувствую и в принципе рада, что у меня есть возможность подвигаться. Например, не каждый же может закинуть ногу выше 90 градусов, а у меня легко получается. И мне приятно это осознавать.

Танцы стали частью меня, моей жизни, и я просто не смогу отбросить их в сторону. Да и мой папа почти профессионал в народных танцах — до сих пор ими занимается, так что он тоже повлиял на мой выбор. Кстати, поэтому я и не столкнулась с неодобрением выбора профессии со стороны семьи.

— Как ты вообще относишься к историям, когда родители, родственники или даже друзья пытаются отговорить от профессии танцора/хореографа, аргументируя, что это неприбыльно и надо получить «нормальное» образование и найти «нормальную» работу, а танцы — это так, хобби, если время на него останется?

Таких людей можно понять, они просто за нас волнуются. Но в танцах всё зависит от тебя: если ты будешь работать, если ты себя красиво преподнесешь, обзаведешься связями в танцевальной сфере, то станешь популярным танцором или хореографом. И наоборот: если не будешь развиваться, забьешь на прогресс и начнешь халтурить, то, даже имея хореографическое образование, связи и всё такое, многого не добьешься.

То же самое происходит и в мире других специальностей, так что отчасти переживания родных за «творческое будущее» не то чтобы оправданны. Но не стоит обвинять семью, которая волнуется за ребенка и его перспективы, — это проявление заботы и ожидаемые переживания, за это не осуждают. Правда, я всё же думаю, что человек должен сам выбирать профессию и потом, в случае чего, отдуваться за свои ошибки.

— А если тебе, например, скажут, что профессия танцора и хореографа — ненапряжная и несерьезная, хотя на самом деле такой труд стоит огромных усилий, ночных тренировок и попыток набрать свою группу учеников, чтобы был источник заработка. Что бы ты ответила людям, которые считают, что это отдых, а не работа?

Если бы я знала, чем они занимаются, я бы спросила, почему их работа как-то важнее или сложнее моей. Если бы мне стали объяснять, как это бывает с некоторыми моими одноклассниками, которые считают, что профессия танцора — не очень сложная, я бы просто привела в пример некоторые движения, которые они не повторят за мной или другими профессионалами.

Ну, например, поднял бы человек ногу на 180 градусов? А представляет ли он, что нужно делать балеринам, чтобы так закидывать ноги? Представляет, сколько нужно работать ради этого всего? Часто после таких разговоров люди меняют свое мнение. Я не вправе их осуждать, потому что без представлений об изнанке какой-либо профессии всё может казаться легким. Но в любом случае даже я, когда смотрю на чью-то работу — художников, программистов и так далее, — не имею права осуждать их работу, я не имею права говорить, что она суперлегкая или неважная.

Я придерживаюсь такого мнения: если ты не знаком с нюансами профессии, то, прошу, не говори, что человеку всё это дается без усилий и что это просто повторить. Вот если говоришь, что легко, — попробуй сделай.

— Окей, и чем же важна профессия танцора, хореографа? Что она может дать другим?

Да те же самые театры можно взять для примера. Люди ходят туда, чтобы отдохнуть, подумать, разгрузиться и насладиться искусством. А некоторые даже вдохновляются: вспомните «Евгения Онегина» и восхищение женскими танцующими ножками. Не просто же так Пушкин ввел эту деталь в сюжет. Вспомните картины Эдгара Дега с балеринами — их целая коллекция, где, что интересно, запечатлены не только процесс исполнения на сцене, но и репетиции, переживания за кулисами. И в современном искусстве я вижу, как по-новому и интересно изображают танец, танцоров. Значит, это кому-то все-таки нужно.

Еще танцы помогают нам раскрыть особые болевые точки — с помощью телесной, или танцевально-двигательной терапии. Ведь через тело можно что-то сказать, показать свои эмоции и прожить их, снять зажимы и блоки.

— Кстати, про колледж. Чего ты ждешь от учебы и планируешь ли совмещать ее с работой?

Я, как и папа, народница, но развиваться хочу не только в этом направлении, но и в современных танцах — узнать секреты мастерства хореографов, вникнуть в детали постановочного процесса и понять, как всё это придумывается. Сама я танцы ставила, но, насколько я поняла, они были недоработаны. Поэтому я прям хочу это всё изучить и стать мастером своего дела.

Я думала над тем, чтобы работать во время учебы, но это логичнее делать со второго курса, потому что сначала нужно приспособиться, ведь у меня всё будет по-новому: новые люди, новые педагоги, новые предметы. А потом, когда я уже вольюсь в эту атмосферу и новый ритм, буду более осознанно подходить к делу и уже пойму некоторые тонкости, думаю, смогу с кем-нибудь работать. Хотелось бы с детскими группами, потому что я ставила номер для нас с младшей сестрой и, каюсь, поняла, что люблю руководить. Рассказывать, как нужно встать, что нужно сделать, какую эмоцию показывать. Но, думаю, детей мне пока доверять не будут — возраст не тот.

— А представление о том, что ты будешь делать после выпуска, уже есть?

Если я решу продолжать двигаться в танцевальном направлении, просто поступлю в университет, при котором находится колледж. И, насколько я понимаю, я попаду не на первый курс, а сразу на второй, потому что базовые знания и профессиональная подготовка у меня уже будут.

Если у меня отобьют желание продолжать, то, скорее всего, пойду либо в педагогический, либо на юридический, так как эти сферы близки к моему желанию быть руководителем ансамбля или танцевальной студии.

Возможно, специальность юриста здесь как-то странно смотрится, но она нужна, чтобы знать трудовой кодекс, нюансы открытия своего дела, документооборота, налогов… Хотя бы минимальные знания сферы мне пригодятся, я же не пойду к кому-нибудь и не скажу: «А сделай так, чтобы всё работало и было по закону, а я пока потанцую». В наше время меня рано или поздно оставят без штанов. Если ты собираешься что-то делать сам, нужно во всё вникать. Либо рядом должен быть человек, который в этом разбирается и точно тебя не кинет.

Но это пока планы. Всё-таки после колледжа я буду четче понимать, что мне нужно, чего я хочу, и выбор карьеры дастся легче. Захочу ли я остаться именно в танцах? Или стану педагогом? Или захочу быть артистом балета? В отличие от многих, кто останется в 10–11-х классах, у меня будут знание профессии, опыт и понимание, менять ли мне направление или продолжать расти в нем.

— Я знаю, что у многих востребованных танцоров сейчас вообще нет специального образования. Но они добились популярности, хорошо зарабатывают, их приглашают в большие проекты, а, например, выпускники хореографического в это время преподают в детских группах ритмику — это очень грубо говоря. Как ты относишься к этой тенденции и согласна ли, что мир танцоров работает именно так?

Повторюсь: в профессии танцора всё зависит от человека и от случая. Чтобы стать популярным, нужно много работать. И я даже подозреваю, почему происходит именно так — человек с образованием остается в стороне, а тот, кто трудился, но не учился, — на пьедестале.

Чаще всего расцвет наших сил приходится на подростковый возраст и достигает пика годам к 25–27. Как раз тогда и становятся топовыми — если танцоры участвовали в чемпионатах, в шоу и показывали себя. Потому что это период верха твоей силы и твоей формы. А у тех, кто всё время посвятил учебе, просто не было возможности выходить на концерты, участвовать в соревнованиях, рассказывать о себе. У них учеба.

Логично, что те, кто не учился, а работал в это время и набирался опыта, стали популярными, что их любят ученики и зрители. Их видели. О них знают. Остальные еще не успели проявиться, поэтому мало кто представляет, на что они способны. Но это не значит, что труд кого-либо из этих категорий «учился/ не учился» можно обесценивать.

Профессия танцора — это всегда пот, кровь, бессонные ночи, трясущиеся мышцы, которые ты уже не можешь напрячь, но надо. Надо быть еще сильнее, быстрее и выше. Надо постоянно стремиться к идеалу. Его нет, но его нужно достичь, хотя бы приблизиться к нему.

— Как достичь идеала, которого нет?..

Его просто никто никогда в глаза не видел в мире танцоров. Например, у художников может быть идеал в виде стиля, определенного имени, направления — у них сохранилось большое наследие работ.

А танец… Это буквально миг, и записи выступлений у нас появились только в XX веке. Узнать, как танцевали до этого, мы можем только с помощью тех же картин, но на них запечатлена лишь секунда. Соответственно, мы не можем выбрать себе какую-то историческую личность в качестве идеала. Мы можем ориентироваться на современного исполнителя или придумать свой идеал в голове — я так и сделала. И мне сложно представить, что я скажу однажды: хочу быть как он/она. Потому что всё зависит от физических данных, которые у меня могут отставать, или мне может не хватать опыта.

— Возвращаясь к вопросу про гонку танцоров — с образованием или без. Получается, тебе, возможно, придется нагонять тех, кто кровью и потом добивался известности. Ты к этому готова?

Всегда готова. Это не выбьет меня из колеи, не загонит в сомнения, что они уже чего-то добились, а я только начинаю свой путь и мне нужно преодолеть его семимильными шагами.

Первое время, конечно, будут мысли, что кто-то из моих ровесников уже очень крут и выступает на большой сцене, а я вот такая зеленая. Но ко мне быстро придет осознание, что всё зависит от меня. Если я останусь в состоянии лужицы, которая депрессует и всё время сравнивает себя с другими, я ничего не добьюсь. А если я посмотрю страху в глаза, справлюсь с ним и пойду работать, хоть каких-то высот я добьюсь. И даже если у меня что-то не будет получаться — неважно. Зато я буду чувствовать, что я творю сама, что я создаю и создам красоту.

— Подозреваю, кто-то спросит: народные танцы — школьная и детсадовская история, из которой быстро вырастают и уходят. И как будто в народных танцах нет ничего нового и не может быть. Что думаешь об этом и есть ли будущее у народников?

Да, всегда может казаться, что в народных танцах нет ничего нового. Но это поверхностный взгляд. Хореографы всё время придумывают новые связки в народном танце, добавляя ему краски и детали. Будущее есть у всего, у народных танцев тоже. Как минимум пока существуют такие ансамбли, как мой, «Школьные годы», ансамбли имени Локтева, Игоря Моисеева, «Гжель» и «Калинка». Пока есть заинтересованные, будущее есть у всего.

И это, кстати, связано с моим желанием работать именно в культуре. Сейчас век технологий, многие люди уходят в программирование. Даже если не хотят, они видят, что это золотая жила и ей нужно пользоваться. А культура уходит в сторону: у нас закрываются театры, потому что есть интернет, где всё можно посмотреть и избавить себя от походов куда-то. Я бы хотела возродить культурную жизнь с новыми мастерами, чтобы к людям вернулось желание смотреть на всё это вживую, чтобы новое поколение детей развивалось в культуре и понимало, что те же IT-специальности, юридические и экономические — не единственные, где можно развиваться.

Обложка: © Антон Глоба