Креативный продюсер телеканала «Дождь» Анна Монгайт на своей странице в фейсбук рассказала, как болезненно сказывается на детях школьная травля и как даже перевод в другую школу не спасает от плохих воспоминаний.

Анна переехала в Москву из Одессы с «одесским акцентом, одесским загаром и ложным детским ощущением, что все меня любят». В Одессе девушка была «отличницей и звездой», а в спецшколе для работников ЗИЛа на Автозаводской все это сыграло против нее. «Мои одесские знания оказались абсолютно не конкурентоспособны, а, главное, у меня был вызывающий, просто неприличный акцент (таким же в Одессе считался московский), очень смешная фамилия и какая-то анекдотическая национальность», — пишет Анна.

«Меня затравили. Со мной не дружили. От чудовищного стресса я никак не могла преодолеть разрыв в знаниях»

Потом девушка училась еще в четырех школах: в Америке, в частной школе, в лицее при РГГУ, а закончила обучение экстерном. Та м было «значительно легче, но «травмы, полученные в той самой моей первой московской 15ой школе, никуда не делись». Анна отмечает, что три года, проведенные в школе на Автозаводской, она не помнит: «память стерла все неприятное, оставив только соленый привкус молча проглоченных слез». Но вопрос о том, что стало с «отлично вписанными в социум детьми» все еще волнует девушку.

В комментариях люди поделились своими историями о пережитом насилии и попытках с ним бороться. Пользовательница Татьяна Зайцева пишет: «А я наткнулась в своём классе на анкету, где в разделе „ненависть“, мои одноклассники написали, — Гитлер, Сталин и Зайцева. И ещё мне обрезали девочки хвост».

По утверждению Анны мысли о суициде ей не приходили. В Москве мальчик из Донецка, не выдержав постоянной травли, покончил с собой. Педагог и отец троих детей Дима Зицер считает, что «в вопросе травли нет смысла работать с ребёнком, нужно работать с родителями». «Мел», например, собрал пять фраз для родителей, которые помогут детям справиться с травлей.