Когда умирают родители, особенно мама, ты в одночасье становишься сиротой. Неважно, сколько тебе лет — пять или сорок пять. Только тогда, когда она покидает этот мир навсегда, ты понимаешь — мама может заменить многих, но её не заменит никто. С её уходом приходит осознание того, как же редко, встав взрослой, говорила ей слова любви и благодарности.

Ловишь себя на мысли, что уже никогда не получится как в детстве, прижавшись головой к её груди и обхватив руками шею, сказать: «Ты у меня самая-самая красивая и лучшая мама на свете! Я тебя очень люблю!». А она, ласково поглаживая лёгкой ладонью по твоим запутанным густым волосам, ответит: «Я тебя тоже очень люблю, Аленький мой».

В детстве, в очередной раз разбив во дворе коленку в кровь, ты, зарёванная, бежала к мамочке, своему утешителю, упираясь лбом в её живот, горько плакала от боли и обиды. «Давай, я подую на ранку, моя маленькая девочка, — ласково говорила она, — и сразу станет легче». Действительно, боль мгновенно затихала, и очередная болячка заживала как на собаке.

Став взрослой, ты прижималась уже не к маминому животу, а к её хрупкому плечу, поливая его горючими слезами. Плакала уже не от физической боли, а от боли, причинённой предательством любимого, разрывающей твоё сердце. А ты так верила в вечную любовь и верность!

Опять слышала: «Ты же у меня умница-красавица. Вытри глазки, а то от слёз они потускнеют и не будут сверкать как звездочки. Всё у тебя будет хорошо, моя милая, впереди целая счастливая жизнь!». Слёзы высыхали, снова мир сверкал разноцветными красками, обещая и любовь, и счастье, и удачу.

Став сама женой и мамой, только ей, своей все понимающей мамочке, ты могла доверить обиды на мужа или страхи за здоровье дочерей. Это она научила тебя быть сильной как львица и мудрой как сова, чтобы никто никогда не смог разрушить твоё семейное гнездышко. Но ты вновь чувствовала себя маленькой девочкой, когда она с тревогой в голосе спрашивала: «У тебя все хорошо, доченька?».

И от нахлынувшей жалости к себе, снова, как в юности, выплачешь в её плечо все накопившиеся обиды и горести

Потом, уже жалея её, вытрешь тыльной стороной ладони слёзы, размазывая по щекам тушь, и скажешь: «Всё хорошо, мама, просто немного устала». Услышишь в ответ утешительное: «Ты очень много работаешь, доченька. Иди, отдохни, а я на стол накрою».

Уютно устроившись на стареньком продавленном диване и укрывшись мамином пушистым пледом, ты мгновенно, как в детстве, сладко засыпаешь. Потом, сидя за круглым столом с его неизменной белой скатертью и наслаждаясь самым вкусным кофе на свете, в полуха слушаешь её важные новости: как подорожали продукты в последнее время (вечная тема российских пенсионеров), кто из детей знакомых вышел замуж или развёлся.

Киваешь в ответ, а думаешь о своём: «Опять у Светки тройка по химии. Надо найти хорошего репетитора, а то не сдаст ЕГЭ, и тогда „прощай“ медицинский; младшая в очередной раз сломала мобильник, придётся покупать новый. Да, юбку сегодня с трудом застегнула на талии, и Саша как-то странно посмотрел, когда я за завтраком машинально намазывала третий бутерброд с маслом. Надо срочно сесть на диету».

«А Ирина Николаевна, да ты её знаешь, из третьего подъезда, руку сломала, — улавливаешь в потоке своих мыслей. — Да ты меня не слушаешь?»

«Слушаю, мама, слушаю, — отвечаешь машинально. — Мне пора, мамочка. Надо ещё забежать в аптеку — Саша опять покашливает, наверное, простыл на работе, у них там вечные сквозняки, а у него горло слабое».

Уже открыв дверь, на ходу целуешь её в морщинистую щеку, бросив ничего не значащее: «Пока, мамочка. Созвонимся», — помчишься в свою суетливую жизнь. Она будет долго переваривать твои новости и терпеливо ждать, когда ты вновь, поднявшись на пятый этаж (дом то без лифта) и открыв дверь своим ключом, скажешь: «Я ненадолго, мамочка, с работы пораньше ушла». А она радостно в ответ: «Раздевайся, доченька, а я пока сварю крепкий кофе, как ты любишь, — уже из кухни прокричав: — у меня и коробка зефира в шоколаде есть!». Значит, ждала тебя — всегда, каждую минуту.

Время неумолимо, приходит неизбежное. И вот уже ты держишь её худенькую руку, подбадривая: всё будет хорошо, мы ещё с тобой.… Чувствуешь слабое пожатие пальцев, слышишь еле уловимые слова: «Спасибо тебе, доченька». Потом последний затухающий взгляд, в котором безграничная материнская любовь и благодарность. В горле комок, хочется кричать эгоистически, по-детски: «Не уходи, мамочка! А как же я без тебя?!». В этот трагический момент ты не можешь принять утешающие слова врача: «Наши родители не вечны, приходит время, когда надо их отпустить».

При рождении каждый человек получает своего ангела-хранителя. Ты тоже мой ангел-хранитель, мамочка. И если я «упаду», то ты как в детстве скажешь: «Вставай, доченька. Иди, не бойся, я всегда рядом».

Я счастливая женщина, и во многом благодаря тебе, моя родная. Ты научила меня любить, уметь прощать тех, кто дорог, терпеть, ждать и верить в лучшее, несмотря ни на что. И этот твой бесценный дар я обязательно передам своим дочерям. Спасибо, мама.

Фото: Shutterstock (Nomad_Soul)