Работа учителя — это не только уроки, отчеты, родительские собрания и чаты. Это еще и общение с детьми. А как общаться с ребёнком, который обвиняет и угрожает? Наш блогер Катерина Карпова рассказала о конфликте с ребёнком и решениях, которые ей показались правильными.

Это случилось в четверг. Я сидела в своём кабинете после уроков, работала. Ко мне зашла 8-классница вместе с подружками. Назовем её, допустим, Глаша. Влетела — и с ходу: «Екатерина Павловна, можно задать вопрос? Почему вы не предупредили нас, что будете тетрадки собирать? Из-за вас у меня успеваемость снизилась! Если бы вы сразу сказали, что будете выставлять оценки за работу в классе, я бы что-то записала. А так я сидела и ничего не делала!»

Какая прелесть! За что люблю детей — они абсолютно искренни в своих глупостях. Девочка спокойно призналась, что на уроке не работала. Да еще и уверена, что в её плохой отметке виноват учитель. Мол, надо было сказать: «Не сиди, ничего не делая, я же тетрадки соберу и за работу на уроке поставлю оценки».

Поражает меня воспитание нынешних восьмиклассников. Мало того, что ребенок вошел в кабинет педагога, не поздоровавшись и даже не узнав, занята я или нет, так еще и обвинил учителя в своей плохой отметке. Я смотрю на Глашу и понимаю, что похожий диалог у нас с ней уже был. В 5-м классе я заменяла у них другого учителя. И тоже, по мнению ученицы, поставила не ту оценку, на которую она рассчитывала.

Стараюсь спокойно напомнить, что на первом уроке в этом учебном году я объясняла критерии оценки, сказала, что за почти выпускным классом бегать не буду, умолять учить второй язык — тоже. Моя задача — дать знания. Задача детей — учиться.

«Вы несправедливо поставили оценку! У меня тройка!» — продолжает возмущаться Глаша. «Ты считаешь, тебе надо поставить 5 или 4? То есть такую же отметку, как твоим одноклассникам, которые устно отвечали, тянули руку весь урок? Может, ты будешь меня сейчас учить, как мне правильно оценивать детей? Учить меня выполнять мою работу?», — парирую я.

Рядом стоят её подружки и молчат. Она тоже замолчала. Вижу, что мои вопросы поставили девочку в тупик. Кажется, она хотела произвести впечатление на подружек. Не получилось. Её затрясло, она попятилась к двери и выкрикнула: «Значит, с вами будет разбираться мой папа!»

Выхожу следом в коридор, подхожу к этой компании и говорю: «Значит так, девочки, это касается всех. Теперь, если кто-то из ваших родителей ко мне придёт разбираться или разговаривать, я в целях собственной безопасности включу диктофон. И если там будут угрозы, распространю запись по всем социальным сетям. И отправлю её в прокуратуру. Понятно?»

После этого не самого приятного диалога я пошла к завучу, а потом — к классному руководителю Глаши. А еще я написала докладную, которую учитель могла бы зачитать на ближайшем родительском собрании:

Я вспомнила, что эта девочка уже выбивала вот так у меня оценки. Удобная позиция, правда? Я тоже так хочу — работать тогда, когда меня об этом заранее предупреждают. Не предупредил — на работу не пойду. А зарплату можете платить мне без предупреждения и почаще.

Для себя я решила, что теперь буду разговаривать с родителями и девочкой только в присутствии третьих лиц, непременно со включённым диктофоном (заранее их об этом предупрежу). А еще посоветую родителям проконсультироваться с психологом по поводу поведения дочери.

Но самое главное, что я хотела сказать, — все эти разборки кажутся мне ужасно скучными. Ребенок нафантазировал себе что-то и решил со мной воевать вместо того, чтобы просто начать учиться. Пришла бы и сказала: «Я подготовила чтение стран на испанском. Запомнила, что АрХентина так читается, можно вам сдать?»

Иллюстрация: autumnn / Shutterstock / Fotodom