Наш блогер Helga Neverland рассказала о главных проблемах в учёбе, с которыми сталкивается в России каждый человек с инвалидностью. Вузы не умеют учить дистанционно, а их тьюторы не понимают, почему отвечать устно на экзамене тяжело вовсе не из-за плохо выученного билета. И, похоже, всем наплевать, что среди людей с ивалидностью тоже есть «гуманитарии» и «технари».

Я среднестатистический студент и такой же среднестатистический инвалид. Я придумала проект «Попытки и Планки», в котором буду рассказывать о судьбах людей с инвалидностью.

Почему я указала, что я инвалид, можно ли было обойтись без подробностей? Да. Но если бы я не указала этого, кто-нибудь наверняка сказал бы, что я не знаю, каково это, жить в четырех стенах. Но я знаю. Я так живу каждую зиму. Надеюсь, читатели увидят, что за моими иногда резкими словами кроются благие намерения. Потому что нужно быть очень странным, чтобы оскорблять группу людей, к которой принадлежишь более 15 лет.

История Марины: почему она хочет быть психологом, но учится на юриста

Марине 22 года, у неё тяжелая форма ДЦП. Поражение центральной нервной системы привели к серьезным нарушениям моторики. Марина не ходит, у неё дизартрия. В школе она училась на дому и сейчас учится дистанционно. Марина заканчивает третий курс в негосударственном вузе на факультете юриспруденции.

В этом вузе у Марины есть тьютор, но поддержки она не чувствует. На просьбы увеличить время для сдачи экзаменов, Марина получает ответ «нет». Марина аудиал, она не может быстро печатать, писать ручкой, в минуты волнения её речь становится путаной, и люди перестают её понимать. Из-за этого Марина чувствует себя подавленной, она не видит смысла в получении диплома.

Дистанционное образование, которое должно быть самым удобным и доступным, таким не является. А перспектив найти работу у Марины совсем нет. После общения я поняла, что для неё надо создать нормальные условия.

Потому что она может говорить четко и ясно, если не волнуется. Потому что в комфортных условиях она не становится жертвой реакции торможения

Госы, которые она должна будет сдавать через год, подразумевают устные ответы. Может ли она рассчитывать на «отлично» и «хорошо», если с очень высокой долей вероятности во время ответа у неё постоянно будут уточнять и пересправшивать не знакомые с особенностями её заболевания люди? Марина не знает, будет ли присутствовать тьютор. Будет ли на экзамене психолог. Во время подготовки к экзаменам ей тоже нужен психолог, а ещё уверенность в будущем, её у Марины всё меньше.

У каждого из нас есть планка, которая может зависеть и не зависеть от состояния здоровья. У Марины тоже есть планка. Она не разбирается в точных науках и она, по её словам, не юрист. Она не хочет учиться там, где учится.

Тут начинает самое интересное. Марина дееспособна полностью. Ограничена, заперта в своём теле, но дееспособна и понимает инструкции. Может анализировать и корректировать свои состояния. Если бы не дизартия, она бы поступила на психолога, на специальность, о которой мечтает до сих пор. Сейчас Марина воспринимает учёбу как повинность. Говорит, что ничего не сможет добиться именно в юридической сфере.

Зато чтение учебников по психологии явно имеет смысл. Марина помогает знакомым студентам-психологам выполнять их домашние задания. И эта помощь не выглядит набором бессвязных фраз.

То есть, её планка — это задатки, а не их отсутствие, как некоторые могли бы подумать. Задатки в какой-то одной сфере, которые здорово контрастируют с тем, что ей неподвластно. То же самое происходит с технарями и гуманитариями, ведь так?

Марина находится в условиях, где, кажется, никому ничего не нужно. Вуз, как и большинство вузов, не прикладывает усилия для создания доступной среды. Зато Марина прикладывает усилия, но они сводятся к нулю. Поэтому она злится и ненавидит эту ситуацию, а всё происходящее похоже на спектакль, где нет зрителей.

Пока Марина с родителями решает, что делать дальше (оставаться, переводиться, отчисляться, идти в вышестоящие инстанции и наводить порядок), её состояние не улучшается.

Усилие, приложенное не туда, — тоже усилие? Опыт? Да. Но есть ли в этом опыте смысл для Марины?

Думаю, что перед поступлением в вуз с каждым ребенком, независимо от того, есть ли у него инвалидность, должны говорить родители, педагоги, тьюторы и иные специалисты. Потому что за неправильно выбранное место учёбы люди расплачиваются и временем, и здоровьем. И говорить нужно не раз, не два и не три. А десятки раз.

Что такое доступная среда на самом деле

Мы ищем с Мариной институт, который учит дистанционно и в котором будет настоящая учёба и поддержка студентов. Если бы у Марины была возможность, она могла бы попробовать свои силы в двух университетах, чья система преподавания привлекает: МГППУ и ВЕИП. Кстати, несколько месяцев назад мы с другом искали в нашем городе вузы, где студентов обучали бы дистанционно техническим специальностям. И мы их тоже не нашли.

Учёба Марины там, где она мечтает, могла бы стать её попыткой. Я считаю, что сегодня именно в государственных вузах должны открываться центры дистанционного образования, причем повсеместно. Институт не становится доступным только потому, что там есть лифт. Подобные центры нужны не только инвалидам, но и людям, желающим получить второе высшее образование.

Я считаю, что в подобных дистанционных центрах обязательно должны быть сопровождающие специалисты, которые подскажут и помогут тебе в случае, когда ты запутался, оказался в тяжелых жизненных обстоятельствах.

И если есть альтернатива, то родители должны прислушаться к мнению поступающего ребёнка-инвалида больше, чем к своим желаниям. Трудоустроиться всё равно будет сложно, но трудоустроиться по ненавистной специальности — ещё сложнее. Я считаю, что должна быть усовершенствована система проведения ОГЭ И ЕГЭ.

Как, к примеру, заполнить бланк регистрации, если ты не можешь держать ручку, но вполне себе способен печатать, пусть и медленно? Разве это не барьер?

Учебное заведение не место, где можно пересидеть до лучших времен, и оценки не самое главное. Самое главное — путь, который ты проходишь с широко открытыми глазами, понимая, что ты делаешь. Вуз — место, где человек с инвалидностью может сделать первые шаги к независимости или ощутить тщетность происходящего. В своём родном вузе я вижу только последнее. Большинство моих знакомых с инвалидностью — тоже, как и Марина.

Но ведь когда-нибудь это изменится. И прежде, чем это произойдет, будет очень много попыток, и именно мы зададим высокие для себя планки. Потому что только в этом случае можно чего-то добиться.