Поборы в школе — явление, с которым стараются бороться, но победить его пока так и не удалось. Обычно родителей просят сдать деньги на шторы, салфетки или охрану. Но в школе нашего блогера Лизы Одинцовой пошли дальше и попытались предложить платные занятия ребенку, которому они были явно не нужны.

Мне уже 24 года, но я до сих пор помню день, когда мама сказала, что пора записывать меня в школу. Родители собрали всех родственников за одним столом и начали обсуждать, куда же меня отправить. «Лизочка у нас хорошо запоминает стихи — может, отдать ее в ближайший лицей?» — говорил кто-то из взрослых. «Нет-нет, у нее явный талант к математике», — возражали ему. Меня тоже спросили, чего мне больше хочется. Я ответила честно — хочу, чтобы ничего не менялось. Я профессионально занималась спортом, ходила на развивающие кружки и не совсем понимала, зачем мне нужна еще какая-то школа.

«Решено! Пойдет в немецкую. У нее склонность к языкам», — сказала бабушка. Я смело кивнула и подумала: «В немецкую, так в немецкую». Через несколько дней родители одели меня в красивое платье и сказали, что мы едем на тестирование. Школа, куда меня решили записать, была обычной, но с углубленным изучением немецкого языка. Чтобы попасть в первый класс, надо было пройти отбор.

Помню, мы с мамой заходим в большое здание, поднимаемся на второй этаж, мама оставляет меня около входа в кабинет и говорит: «Заходи, когда позовут». Выходит милая женщина и говорит: «Вы Елизавета? Проходите! Мы вас ждали».

Захожу в класс, передо мной — несколько соединённых парт, вдоль которых сидят странные женщины: все одеты в строгие костюмы и улыбаются. Я раньше такого никогда не видела. Мне объясняют, что нужно сесть к первой тете, получить и решить задание и пересесть на следующий стул.

Этап отбора показался мне простым — я ходила и в подготовишки, и на разные кружки и все это знала. Запомнить где лежит какая карточка? Да без проблем! Назвать цифры от 1 до 10 в обратном порядке? Загибайте пальцы! Все было легко, пока я не села на последний стул. Напротив меня — психолог. Она начала задавать вопросы, которые я не очень люблю. Например: «Какая дата рождения у твоей мамы?» или «Сколько лет твоей бабушке?» Я старалась спокойно отвечать, пока женщина не спросила: «Кем работает твой папа?» Я впала в ступор. Я слышала, что он обсуждает что-то по телефону, но понятия не имела, как называется его профессия (спойлер: папа работал логистом).

Я не растерялась и решила объяснить: «Знаете, мой папа решает важные вопросы по телефону, командует, говорит, кому куда ехать и что отвозить. Знаю, что он отправляет какие-то вагоны». «А что конкретно твой папа перевозит?» — спросила женщина. Об этом я не задумывалась. Вроде бы там было какое-то зерно, но вдруг я что-то не так поняла? Я молчу, а психолог подсказывает: «Давай вместе подумаем? Что твой папа может перевозить? Какие слова ты слышала? Может быть, например, нефть?» Мне было очень страшно провалить собеседование, поэтому я кивнула.

Улыбка психолога стала еще шире и она продолжила: «Значит, твой папа нефтяной магнат?»

«Да, точно!» — уверенно сказала я, совсем не представляя, о чем речь. На этом вопросы у психолога закончились, как и мое собеседование. На следующий день моим родителям позвонили из школы: «Надежда, здравствуйте! Ваша дочь вчера проходила отбор в нашу школу. Она нам очень понравилась. Но, знаете, у нее явные задержки в развитии. Я школьный психолог, могу решить этот вопрос. Но это недешево».

Семья моя была совсем не богатой, но звонок так сильно напугал маму, что она решила начать собирать деньги по знакомым (на кону ведь здоровье ребенка!) К счастью, она позвонила бабушке, которая тут же ее вразумила: «Лиза у нас абсолютно нормальный ребенок! Что за чушь!»

А дальше были разборки. Бабушка пошла в школу, к директору, кажется, добралась даже до министерства. В итоге я попала в первый класс в эту школу, а психолога уволили. Когда я 1 сентября пришла на линейку, меня уже все знали. Меня и мою бабушку.

Иллюстрация: Hendripiss / Shutterstock / Fotodom