Журналистика и IT — непростые отрасли, которые, однако, очень интересуют школьников и студентов. Но как понять, что из себя представляет профессия? Где искать единомышленников? Наш блогер Анна Куманева поговорила с Игорем Карелиным, который организует слёты для молодых журналистов.

Игорь Юрьевич Карелин — председатель Башкортостанского регионального отделения общероссийской детской общественной организации «Лига юных журналистов», в создании которой он участвовал в 90-х годах прошлого века. Движение существует до сих пор и дает своим участникам уникальные возможности. Одна из них — ежегодный зимний слёт для старшеклассников и студентов «Зимовка», который в 2022 году будет проводиться в 24-й раз. Он рассказал о слёте и движении, своём опыте в работе с детьми и о том, как сохранить порядок и не нарушить дружескую атмосферу в коллективе.

О Лиге юных журналистов

Это понятие объёмное. Есть Лига юных журналистов как общероссийская организация — она создана в 1992 году. Я участвовал в её создании. Эту организацию инициировали, создали в детском центре «Океан», куда собрались самые значимые центры движения юных журналистов в России.

Мы являемся Башкортостанским региональным отделением этой Лиги. Лига — это общественная организация, которая состоит из разных объединений и индивидуальных членов. Объединения находятся не только в Уфе, их достаточно много — нас более 30 центров-студий представительства во всей Башкирии.

Про зимний слёт

У «Зимовки» очень хороший бэкграунд. Мало какой слёт не только в Башкирии, но и в России можно назвать культовым. «Зимовка» — культовый слёт. Слёт, который собирает совершенно удивительных людей. Многие приезжают на него во второй, третий, десятый раз потому, что подсели на наши формы, методы работы, ну и для которых это некий выхлоп творческий, возможность повариться в среде близкой по духу и идеям. Повариться — не просто побездельничать, но и что-то узнать, получить навыки, эмоции. И вот так получилось, что слоган, который родился лет 11 назад и который уже копируют другие организации и используют на своих слётах — слоган «С нами тепло!» — это наш слоган. С нами тепло, это правда — какие бы ни были жёсткие морозы или метели.

У нас нет жёсткой установки, что вот, приехали — ходите на все мероприятия. Можете не ходить, можете вообще плевать в потолок и ничего не делать. Но тогда а в чем смысл, а зачем ты приехал? Бегать курить что ли за корпусом? Мне интересны те участники, которым нужно то, что мы готовим.

Именно на «Зимовке» собираются какие-то лучи ожиданий, ярчайший состав приезжает

И у «Зимовки» есть ещё одна фишка, ни на одном слёте такого не было, может даже с элементом мистики. Человек получает на «Зимовке» то, что он действительно хочет. Вот он приезжает и может вообще ничего н ждет. Хочет погрустить — словит на каком-нибудь шоу момент грусти, поплачет, и ему станет хорошо, хочет познакомиться с девушкой — и какая-нибудь девушка обязательно подмигнёт. Я не знаю, как это работает, но много раз на рефлексиях (обсуждения организаторов итогов прошедшего слёта. — Прим. ред.) именно зимовочных я сталкивался с тем, что вот я хотел именно этого — и я этого получил. Со мной это тоже работает, даже если я ничего не хочу, как мне кажется, но в конце: «Блин, я же хотел этого!» — и получилось. Культовый слёт, круто.

У молодежи нет медианавыков

Это общая тенденция. Может, просто именно в 20-м была такая «Зимовка», где было больше игротехники, а медийщиков было меньше. Не так много в республике осталось студий медийных, которые имеют возможность заниматься с педагогами, обладающими нужным уровнем квалификации. Но они появляются. Одно время самые сильные юные телевизионщики были в Салавате. Там был молодой педагог, они прямо приезжали на наши слёты и показывали свои маленькие шедевры. Когда он перебрался в Москву, всё угасло, и сейчас из Салавата только пару человек можно определить как талантливых медийщиков.

Про общение на «ты» и дисциплину

Бессознательно на своих слётах мы моделируем идеальный мир, и в основе его лежит лагерная модель. На чем основано отношение в отряде детского лагеря? В старших отрядах дети вожатого называют по имени, иногда на «ты». Это позволяет уменьшить дистанцию. Дистанция нужна в каких-то случаях, но у нас в движении отношения основаны на доверии, на принятии, на понимании.

Если мне как старшему по возрасту будут выкать, понятно, что это моментально образует забор, барьер. Я никогда не ориентирую, как меня называть: на «вы» или на «ты», никого и никогда. Как удобнее человеку. Если щеглу удобно на «ты» — ему так удобно. Хочет быть ближе, может быть, хочет убрать мешающие барьеры в общении — пожалуйста. Если удобно на «вы», по имени-отчеству — пожалуйста. Я приму любые форматы общения, лишь бы ребенку было комфортно. Это не панибратство — это доверие.

Есть у меня одна ученица из Смольного, Янка, она сказала одну очень глубокую, возможно, одну из самых глубоких мыслей, что я слышал в жизни: «Времени не существует». В этом смысле ты можешь ощущать себя сорокалетней мадам, а я могу себя ощущать пятнадцатилетним пацаном в какой-то ситуации. В какой-то ситуации мне уже 55, я могу включить внутреннего волка, оглядеть всех — и все замрут и будут ощущать, что мне 55 или 155. Всё ситуативно. Человеку столько лет, как он себя ощущает, как он себя подает.

Общение на «ты» и наличие дисциплины — это не взаимоисключающие понятия. Можно всех перевести на выканье, и будет бардак и разгром, и наоборот. Это вообще не связанные понятия.

Слушаются не тех, кто орет, гаркает и какой-то ещё пафос. Слушаются тех, кого уважают

Тех, кто нарушает общепринятые нормы и условно не слушается, нарушает то, что оглашается в первый день слёта — курение, алкоголь и что-то ещё — мы их просто убираем из движения. Известные истории про черные метки. И в этом смысле дисциплину — это если что-то угрожает жизни и здоровью, безопасности детей — я буду отслеживать жёстко в силу тех полномочий, что мне дало общество и дали родители. Во всех остальных случаях устраивать из слёта концлагерь, исправительную колонию с показательной шагистикой я не собираюсь. У нас про другое сказка.

Про любимчиков

Есть ученики и ученицы, за которых мне особенно радостно, за которых я испытываю особенную гордость. Например, Виснер, она же Катя Трубачёва. Много лет живёт в Питере. Она начинала в движении как автор и фотограф. И она, естественно, не работает фотографом, она работает на заводе. Но это не мешает ей до сих пор увлеченно фотографировать, ездить по каким-то детским домам и приютам, каким-то социальным чуть ли не тюрьмам, фотографировать детей и взрослых. Она даже в какую-то психбольницу или школу коррекционную ездила. Причем она продолжает учиться — она окончила фотоакадемию, её звали на практику в «Новую газету» и другие пафосные проекты. Она не забросила своё увлечение юности.

Когда я в ленте фейсбучной вижу её фотки, я просто сползаю со стульчика, потому что это реально клёвые фотки, мощные. И когда она редко, раз в несколько лет, приезжает в Уфу, мы всегда видимся, и у нас такой уровень общения, о котором каждый человек мечтал. Такими людьми я горжусь. Я рад, как у них сложилась жизнь. И если назвать её любимчиком, то, наверное, да. Да и таких очень много, на самом деле, кем я горжусь, кто выстрелил, кто сделал себя и использовал движение как толчок для каких-то побед.

Про образование

Я никогда не определял себя как учитель или педагог. У меня два высших образования — это журналистское и психологическое (это были курсы повышения квалификации в Москве). Этого достаточно. Потому что у тех, кто получил педагогическое образование, очень быстро происходит педагогическая деформация. Они начинают себя ощущать пупами земли, типа «нам все можно», дети, вы должны мне подчиняться, ходить строем, трепетать при одном моем появлении, вставать, когда я вхожу в класс.

Я не учитель. Я игротехник, журналист, человек, который лишен тех установок, которыми студентов подпитывают в педвузах. Поэтому мне с моими прикольными детьми, пацанами общий язык находить гораздо проще. У меня нет шор. У меня нет каких-то стереотипов — я до всего допирал сам. Через самообучение, через тренинги.

О будущем движения

Я думаю, что движение в том формате, в каком оно есть сейчас, закончится. Постепенно, не сразу. Сейчас есть носители, те, кто держит смыслы вместе со мной. Но в какой-то момент у любого человека появляются свои интересы, своя жизнь.

Если я уеду — я собираюсь уехать через несколько лет, — там, куда я уеду, я буду создавать новое движение, мне это будет интересно, меня это увлечёт. Я хочу попробовать, смогу я или нет. Здесь всё-таки целая плеяда людей, которым я доверяю, и она останется. Я не знаю, кто будет главным моторчиком, двигателем всех проектов, но около кого-то это будет держаться несколько лет. Но потом это все равно либо закроется, либо трансформируется во что-то другое. Это уже не будет та Лига, в коем смысле мы сейчас её воспринимаем.

Нас не станет больше и нас не станет меньше. У нас уже лет 5-10 устоявшийся состав тех, кто этим интересуется — в районе 300-400 юных журналистов и игротехников в Башкирии. Кто-то будет вырастать и отходить, и будут появляться новые участники, это сохранится. Будут появляться новые направления, я считаю, будущее за VR. Виртуальная реальность как медийная, так и игровая. Шлемов будет больше, и они будут гораздо дешевле, чем сейчас. Я консерватор — для меня новые изменения иногда сложно воспринимать, поэтому то, что я вижу хорошее, я консервирую, сохраняю.

Анна Куманева, 15 февраля 2022

Иллюстрация: Afishka / Shutterstock