Инклюзивное образование — это шаг вперед. Это возможность для детей с ограниченными возможностями здоровья обучаться в коллективе, заводить друзей, быть частью обычной жизни. Но способна ли школа обеспечить им необходимый подход? Или все проблемы вновь должны решать учителя? Размышляет наш блогер, тьютор и педагог Андрей Зоткин.

Я работаю тьютором с 1991 года. И мне нравится идея, что дети с ограниченными возможностями здоровья должны быть интегрированы в общество. Но готова ли к этому наша школа?

Когда я только начинал работать, в классе у нас был непростой ребенок — он, например, не мог быстро расстегнуть пуговицы или снять пальто. Пока тетрадки, перышки (важный для него предмет), карточки с буквами и цифрами не были разложены, «как надо», он не мог включиться в урок. Диагностированных заболеваний у мальчика не было. Я понимал, что у этого ребенка такие особенности, не мешал ему готовиться к занятиям так, как ему надо. Старался помогать что-то делать быстрее, а где-то отказываться от лишних действий.

Сейчас тьютор — сопровождающий детей с самыми разными особенностями. Некоторые из них могут убежать в мороз на улицу, биться головой о стену или об пол, ударить другого человека, просто встать и кричать, сесть на подоконник и свесить ноги на улицу.

Обычно такие ребята приходят в класс, в лучшем случае, в сопровождении тьютора. Но чем старше ребенок, тем тяжелее найти сопровождающего его специалиста. У нас не такие большие зарплаты, да и физически тяжело — порой, ребенка приходится буквально удерживать в период слишком активного возбуждения.

Поэтому учителям в средней школе приходится работать с такими детьми один на один. Это непросто по нескольким причинам.

• Сложно обеспечить индивидуальный подход. А он, как правило, нужен. Дети с трудом воспринимают базовые задачи из программы и абстрактные тексты. Каждому надо придумать задание. Нам говорят — за это полагается доплата! Да, 60-100 рублей в месяц.
• Нет разработанных методичек. Даже если педагог найдет возможность давать ребенку отдельные задания (а потом проверять их и прорабатывать ошибки), то придумывать эти задачи ему придется самому. Нет отдельной программы для таких детей! То есть учитель должен придумать, распечатать (за свои же деньги) или предложить родителям купить отдельную тетрадь. Или купить ее самостоятельно.

В итоге педагог должен вложить свои деньги, чтобы обучить такого ребенка. Инклюзия создается за счет учительского труда и его зарплаты. Мы искренне готовы помогать. Но мы тоже люди. У нас есть свои дети, потребности — мы хотим получать достойную зарплату за такой труд.

На прошлой неделе меня отправили повышать квалификацию для работы с такими детьми. Нас собрали — воспитателей детского сада, учителей начальной и основной школы. Пока собирали документы об оплате курсов, мы бурно обсуждали с коллегами тему мероприятия «Управление нежелаемым поведением». Вдруг ко мне подошла молодая женщина и попросила выйти из аудитории (я говорил громко, лекторская привычка). Наверное, это была демонстрация того, как управлять нежелаемым поведением. А когда я спросил у менеджера курсов о том, что я могу изучить, чтобы получить сертификат о повышении квалификации для работы с такими детьми, мне с улыбкой ответили: «Заплатите деньги, и все». Так кому же выгодно инклюзивное образование? Вот две истории из обычных школ:

• Моя добрая племянница (она учится в другой школе) помогала девочке, которая столкнулась со сложностями. Что в итоге? У племянницы двойка (но куда смотрел учитель?), потому что свою работу она сделать не успела.
• Случай из моей практики: ученик 6-го класса, 12 лет, при тьюторе толкнул молодую хрупкую учительницу, она головой ударилась об стену. Мне пришлось его удерживать, напрягая силы, чтобы агрессия не продолжилась. Его агрессия была вызвана простой причиной. Он кричал: «Я не понимаю, что делать!» И я его понимаю.

Я считаю, что это нарушение прав детей (всех детей!), родителей, учителя. Мне кажется, что педагогов, родителей, одноклассников должны готовить к взаимодействию с такими ребятами. Чтобы самим детям, которым нужен особый подход, в школе было комфортно. Чтобы они понимали, что делать.

Фото: Ermolaev Alexander / Shutterstock / Fotodom