Без кризисов не бывает развития и взросления. Родители переживают кризис одного года, с трудом — трех лет, потом — семи. Когда кажется, что ребенок уже подрос и с ними вот-вот будет легче, начинается он — переходный возраст. Наш блогер Анастасия Коротовских пообщалась с Татьяной, мамой двух дочек, о жизни с подростками.

В детстве Аня была очень спокойным ребенком. Частично её поведение определялось моим синдромом отличника, который я, считая, что это в будущем будет подспорьем для дочки, переносила и на неё. Аня участвовала и побеждала во всех конкурсах, была звездой класса, в очень раннем возрасте поехала в ведущие детские лагеря — Артек и Орленок. Было много школьных и областных олимпиад. Мне тогда казалось, что у меня растет идеальный ребенок.

Проблемы появились в 8-м классе. Не знаю точно, что стало триггером. Возможно, рождение младшей сестры. Аня поняла, что теперь не все мое время посвящено ей. Моей задачей было показать, что я люблю старшую дочь также сильно, как любила раньше, но, признаюсь, справлялась я не всегда.

Возможно, причиной возникших проблем стала первая влюбленность. Одноклассник, который Ане нравился, не обращал на неё внимания. Она постоянно пыталась с ним как-то встретиться, ходила на общие вечеринки, пыталась стать частью их компании. В итоге сама, первая, рассказала ему о своих чувствах. Они были не взаимны. И для нее это стало ударом.

Перемены происходили постепенно. Она была как кипящая кастрюля: сначала на поверхности появились маленькие пузырьки, но чем больше времени проходило, тем сильнее дочка «кипела». Из отличницы и звезды класса Аня превратилась в прогульщицу. Думаю, проблемой стало и то, что в 8-м классе она оказалась в новом коллективе — в химико-биологическом классе, где, как мне казалось, она сможет раскрыть в полной мере все свои способности. Но в итоге этот опыт стал кошмаром: у классрука были любимчики, остальных детей она недолюбливала, издевалась над ними, либо поощряла издевательства со стороны. Чем больше уроков Аня пропускала, тем чаще её осуждали. В итоге в классе началась настоящая травля. Желание ходить в школу пропало совсем, дочка замкнулась.

И это оказалось самым страшным: ребенок приходил и сразу же закрывался в своей комнате

Фоном были и другие тревожные «звоночки»: самоповреждение и РПП. Я все чаще стала замечать, что Аня почти не ест, а если ест, следом быстро убегает в туалет. Я находила пачки таблеток, которые, как оказалось, провоцируют рвоту. Худоба была практически дистрофичной — точно помню, что пару раз видела на весах цифру 38 кг. Рост дочки — 166 см.

Были и не такие страшные, но характерные поступки: пирсинг, татуировки и вот это все. Дважды она приносила без разрешения домой животных.

Мы начали с того, что перевели дочку в другой класс. Это немного помогло: она стала ходить в школу, меньше прогуливать. Мы пытались воспользоваться помощью специалистов, но нам долго не везло. Школьный психолог почему-то рассказала про Анины проблемы учителям, в результате все интимные проблемы и переживания дочки стали достоянием школьной общественности.

Обращались к психотерапевту в районной больнице — не помогло

Посещали именитых специалистов с кучей профессиональных достижений. Они давали хорошие советы, но как будто бы не актуальные для человека в таком состоянии, в котором находилась моя дочь. От безысходности даже сходили к астрологу. Самым действенным оказался визит в психоневрологический диспансер — там дочке назначили курс антидепрессантов и нейролептиков. В итоге помогли только медикаментозное лечение, время и терпение.

Не буду врать, что все это я переживала спокойно. Злилась, ругалась. Когда в школе сказали, что есть риск отчисления за прогулы, у меня началась паника: как так, моя дочка и отчисление из школы! Бывали моменты, когда я кричала и могла замахнуться на дочь. Но в какой-то момент я поняла, что агрессия и родительская жесткость на грани с жестокостью не решают, а усугубляют проблемы.

Сейчас, как мне хочется надеяться, острая фаза осталась позади. Отношения у нас стали гораздо лучше. Конечно, есть моменты, которые её раздражают в совместном быту (например, ранние подъёмы), но мы пытаемся прийти к компромиссу и сделать дом комфортным местом для всех членов семьи. С дочкой сейчас можем посплетничать, у нас нет больших и значимых тайн друг от друга. Сейчас Ане комфортно путешествовать с семьей и проводить время вместе с нами.

В некотором смысле дочка до сих пор зациклена на своей внешности: ей не нравились свои губы и она их не раз увеличивала, но экстремальные эксперименты прошлого с разноцветными волосами и даже проколом носа остались в прошлом.

Мне трудно дать какой-то конкретный совет тем, кто сейчас переживает переходный возраст вместе со своими детьми. Каждая ситуация индивидуальна. Я бы сравнила подростковый кризис с поднятием в гору: вы можете посадить ребенка в кабинку на канатной дороге и помахать ручкой, а можете вместе пойти пешком: не нести его на руках, а просто быть рядом на случай, если он оступится или захочет обратиться за советом. Ваша задача как родителей сейчас — любить без условий, поддерживать и стараться понять.

Иллюстрация: Anastasia Boiko / Shutterstock / Fotodom