Как проходили каникулы у школьников раньше? Речка, деревня, на улице с утра до вечера, ягоды прямо с куста. А что сейчас? Посмотрел сериал, посидел во «ВКонтакте», устроил видеосозвон с другом, потом родители заставили пойти гулять. Наш блогер Анастасия Постникова рассуждает, как телефоны и соцсети влияют на нашу жизнь и жизнь наших детей.

В океанариуме наблюдаю такую сцену: мальчик лет 7-8 ходит вдоль аквариумов, постоянно снимая рыбок на телефон. Он смотрит только на экран, практически не переключаясь на реальную картинку. Он снимает все общим потоком, и я почти уверена, что отснятый материал «как я сходил в океанариум» он никогда не пересмотрит.

В ресторане плачущего двухлетку безуспешно успокаивают игрушками. Как только в руках мамы появляется планшет, 10-минутная истерика мгновенно прекращается, наступает тишина. Ребенок погружен в экран, ничего не замечает вокруг себя.

Как раньше уже не будет

Мой сын постоянно пытается увеличить изображение экрана телевизора или изображение в книге, сводя и разводя пальцы, как на планшете. В этом нет ничего удивительного, ведь поколение наших детей считает интернет такой же обыденностью, какой нам кажется микроволновая печь или тот же телевизор. Мы — поколение, которое еще помнит начало новой цифровой эры, и мы даже можем пытаться ей сопротивляться — ограничиваем присутствие в сетях, стараемся реже брать в руки телефон, потому что интуитивно понимаем, что именно утратили, приобщившись к глобальному онлайн-пространству. Мы можем сопротивляться, но для наших детей такое сопротивление — вещь бессмысленная. Революция свершилась.

Мы становимся свидетелями мгновенно возникшей поголовной вовлеченности, массированного и быстрого сдвига в общественном поведении. Вы можете себе представить человека, отключенного от онлайна? Да, такие люди есть. Но сомневаюсь, что они активные участники общественной жизни. Тогда зачем контролировать то, что стало частью нашей жизни?

Думаю, никто не будет спорить, что, проводя много времени перед экраном, мы приучаемся поглощать большое количество информации, но усваиваем ее менее эффективно — иногда лень даже абзац дочитать (интересно, какой процент читателей дошли до этого предложения?).

Мы уже не можем поговорить с человеком, не проверив, не написал ли нам кто-то в телеграмме, а уж выйти из дома без телефона — вообще нонсенс. Одинокие прогулки в диалоге только со своим сознанием становятся контролируемой роскошью — подобный выбор требует от нас осознанного решения «выйти без».

А что же дети? Будут ли они способны выбрать серьезные разговоры и одинокие прогулки в ущерб мессенджерам? Конечно, у наших детей всегда будут моменты уединения, они не превратятся в зомби. Они будут также, как и мы, гулять по лесу, бегать по пляжу и иногда даже отвлекаться от телефонов. Их жизнь станет чередованием соединений и разъединений с цифровым миром. Вопрос в другом: изменятся ли предпочтения, легко ли будет детям отключаться от сети и погружаться в одиночество?

Важно и то, что мы, взрослые, отвечаем за медийный рацион детей, причем в степени, неведомой родителям прошлых поколений. Так как наши дети приобщены к изобилию медийных средств, нам придется специально находить способы отлучать их от цифрового мира. Мы не можем полагаться в этом деле на случай.

«Когда я вырасту, стану блогером!»

Конечно, нет ничего страшного в подобной детской фантазии, как минимум потому, что пока ребенок вырастет, его предпочтения могут неоднократно поменяться. Но мы можем уже наблюдать, как дети становятся блогерами, не вырастая. Часто сами родители приобщают их этому «ремеслу», понимая, насколько выгодным может стать это дело. Или следуя на поводу у детской прихоти. Давайте посмотрим правде в глаза и поговорим о том, какие последствия накладывает на детскую психику раннее присутствие в сетях

• Отсутствие авторитета родителя. Ребенок советуется со сверстниками и доверяет только им. Привязанность строится во внесемейных связях. Как результат — разрушение отношений родитель-ребенок. И конечно, не стоит забывать о качестве советов от сверстников!
• Не может сам принять решение. Дети все меньше рефлексируют, чаще полагаются на стороннее мнение, становясь губкой, впитывающей чужие парадигмы и взгляды. С одной стороны, это не так уж плохо, с другой — кто знает, что ему там в сети насоветуют?
• Ребенок воспринимает свою состоятельность и успешность только через количество лайков и просмотров контента. Аккаунт в сети становится его «самостью». Если аккаунтов еще и несколько, ребенок начинает играть с концептами, внутренними личностями — он стремительно переключается между аудиториями, каждый раз выдавая ей нового себя. И где же он настоящий сказать никто не сможет. Как не сможет и он сам.
• Ребенок нуждается в коллективном проживании каждой эмоции, каждого события. Мы перестали проживать эмоции традиционными способами — с помощью дневников, психологов и друзей. Мы хватаемся за социальные сети, которые сулят нам утешение. Но есть ли оно там?
• «Не запостил — значит, не было», как говорится рекламе сотового оператора, становится принципом жизни. «Я в интернете, значит, я существую». Это как ответ на вопрос, сможет ли ребенок быть вне сети? Скорее нет, чем да. Постоянная трансляция будней в интернет становится для нас залогом реальности жизни. Нереальное становится обеспечением реального. Вся жизнь становится театром для виртуальных зрителей.

Все вышесказанное оставляет больше вопросов, чем ответов. Как оградить? Как компенсировать реальность? Но пока мы ищем оптимальные пути, подумайте вот о чем: все вышесказанное уже применимо к нам самим. Это нам нужно учиться не смотреть на мир сквозь экран, не фотографировать бессмысленно, отклеить от своей руки телефон и растождествить себя с ним. Быть примером. Снова. Даже в этом. Особенно в этом.

Фото: BAZA Production / Shutterstock / Fotodom