«Со стороны я казалась нормальным ребёнком». Как учитель может помочь детям преодолеть самые страшные травмы
15.02.2020
В шесть лет будущий педагог дошкольного образования Лиза Годвин казалась милой девочкой с прекрасной спокойной жизнью. Но при этом она уже была жертвой сексуальных домогательств. В своём монологе Лиза рассказывает, как двое учителей смогли помочь ей найти выход из этой ситуации и почему важно обращать внимание на каждого ученика в классе.
У каждого из нас своя история. В ней множество глав, которые сделали нас такими, какими мы стали сейчас. И иногда именно самые ранние главы нашей жизни больше всего влияют на настоящее.
Центр контроля заболеваний говорит, что примерно у половины детей в США есть как минимум одна или две детские травмы. Некоторые из них могут иметь долгосрочные последствия. Когда у меня появилась возможность говорить, защищая интересы учителей и учеников, я оказалась в уникальном положении: я могла говорить и о детских травмах. Но мне надо было решить, что именно я готова рассказать. Делиться только яркими историями из жизни, такими, которые превращают наши аккаунты в социальных сетях в страницы успешного человека? Или же я должна стать открытой книгой, а за открытостью последует уязвимость.
Этот выбор был для меня простым. Чтобы помочь изменить жизнь детей к лучшему, я сама должна была стать абсолютно честной. Я выбрала путь рассказа настоящей истории, без прикрас. В ней множество прекрасных людей, которые любили меня и заботились обо мне, растили, помогая многое преодолеть. Теперь моя очередь помогать.
Когда я пошла в школу, я казалась образцом «нормальности». Прилично одетая девочка из хорошей семья, всегда улыбаюсь, хорошо подготовлена к школе.
При этом в моей жизни не было ничего нормального. Я уже была жертвой сексуальных домогательств
Школу я видела только как убежище от происходящего, что меня, конечно, воодушевляло. Вообразите мой ужас, когда я встретила одного из своих учителей, мистера Рэндолфа. Нет, он не был моим обидчиком, но в нём будто воплощалось все, что меня пугало. Я стала включать все известные мне тогда защитные техники, готовясь к тому, что могу остаться наедине с мужчиной. Я была в ужасе от того, что каждый день буду входить в его класс. Но знаете что? Именно этот человек стал моим главным защитником.
Для начала же я дала ему понять, что он мне не нравится. Я была предельно неуступчива. Стала ребенком, который максимально отстранен. Для моих родителей это тоже было проблемой. Я не хотела ходить в школу, поэтому каждое утро начиналось с борьбы. Ночью из-за сильнейшего беспокойства я не могла уснуть. Я доводила весь свой класс до изнеможения, потому что измученные дети капризны, их очень сложно чему-то учить и научить.
Мистер Рэндолф мог бы поступить так, как чаще всего учителя поступают с подобными детьми: просто забыть про меня, начать игнорировать. Но нет, он отнесся ко мне с сочувствием и максимальной гибкостью. Он увидел во мне измученного шестилетнего ребёнка. Он позволял мне прогуливать в те дни, когда у меня не было сил идти в школу. Садился за один стол с учениками во время обеда, а не уходил за свой. Говорил с нами. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что он делал всё возможное, чтобы понять, что же происходит.
Ему удалось найти ко мне подход, медленно, но верно разрушить десятки стен, которые я возвела вокруг себя, он помог поверить, что мне никто ничем не угрожает
Но он понимал, что сам не справится, поэтому получил разрешение у моей мамы на беседу со школьным консультантом, миссис МакФадьен. Я ходила в течение двух лет раз или два в неделю.
За все это время я ни разу не рассказала ей о домогательствах — это было моей тайной. Но она нашла подход ко мне, и всё, что она делала, давало мне возможность обрести силы и голос. Она научила меня, как использовать ментальные образы, чтобы преодолеть страх. Научила техникам дыхания, которые помогали справиться с приступами тревоги. Она сделала так, что я научилась защищать себя.
Пришел день, когда я нашла в себе силы рассказать все правду. Я сделала это в комнате, где среди прочих сидел и мой насильник. Он сразу стал всё отрицать, а другой взрослый не мог поверить в ужас случившегося. Слово взрослого против слова ребенка. Кончилось всё тем, что от меня потребовали больше никогда об этом не заговаривать.
Это подействовало на меня разрушительно, как будто я снова сделала всё не так. Но результат всё равно был. Мой обидчик понял, что я больше не буду молчать. Он потерял власть надо мной, домогательства прекратились. Но стыд и страх повторения остались со мной на долгие годы.
Мистер Рэндолф и миссис МакФадьен помогли мне обрести голос и выйти на свет, но далеко не всем детям так повезло. И они могут быть сейчас в ваших классах. Вот почему мне так важен этот разговор — вы тоже можете помочь, обратить внимание на своих воспитанников и учеников, начать задавать те вопросы, которые надо задать.
Как воспитатель детского сада я каждый год начинаю с того, что делаю с некоторыми детьми коробку их жизни. Они заполняют её вещами, которые многое рассказывают мне о них. Это могут быть фотографии семей, домашних животных, что угодно. А потом они рассказывают о содержимом коробки. В этот момент я максимально активный слушатель, потому что даже выражения лиц могут многое рассказать об их страхах и потребностях, объяснить особенности их поведения.
Я стараюсь найти время и установить с ними доверительные отношения, хожу на их спортивные соревнования в выходные, на спектакли с их участием. Я стала частью их жизни, потому что так и только так вы можете по-настоящему узнать своих учеников.
Это могут прочитать многие учителя, которые работают в средней школе. Вы, наверное, думаете, что уже ничего не можете сделать, потому что ваши дети слишком большие. Но нет, это не так. Если в классе есть ребёнок с травмой, он точно нуждается в вас.
Если полистать мой ежегодник, вы увидите на каждой странице десятки ситуаций, в которые я была максимально вовлечена. Я даже водила школьный автобус, представьте себе
В детстве я была тем самым ребёнком, у которого, как иногда кажется учителям, есть всё. И при этом я была совершенно потеряна. Да, именно так. Я мечтала, чтобы кто-то спросил: «Лиза, почему ты всё время здесь? Почему ты хватаешься за всё это?» Мне хотелось, чтобы кто-то задумался, не убегаю ли я таким образом от чего-то. Но никто меня ни о чем не спрашивал.
Не поймите меня неправильно. Далеко не все дети в школах, которые много и активно что-то делают, жертвы подобных травм. Но я призываю вас, учителей, проявлять интерес к ученикам. Спрашивать их, почему они что-то делают. Потому что за этим может скрываться травма. Будьте осторожны, не спешите с окончательными выводами, не ставьте раньше времени точку. Бережно ведите их к моменту, когда они решатся вам что-то рассказать.
Мы, педагоги, тоже должны принять свои личные истории. Многие из вас сейчас могут подумать: «Да, в моей жизни случалось плохое, но я не готов таким делиться». Это нормально. Придет время, и вы сможете обо всем поговорить, превратить боль вашего прошлого в будущее для детей.
Весной 2018 года меня пригласили выступить перед группой начинающих учителей. Я рассказала свою историю. После этого ко мне подошла одна из слушательниц, она была в слезах. «Спасибо, что вы поделились. Я не могу дождаться момента, когда смогу рассказать об этом своему отцу», — сказала она. А увидев на моем лице недоумение, добавила: «Мой папа — мистер Рэндолф. И он часто задумывается, смог ли он когда-то что-то изменить. Сегодня я приду домой и расскажу ему, что он смог».
Эта ситуация побудила меня обратиться и к дочери миссис МакФадьен. Я хотела сказать ей спасибо и рассказать, что последовательно поддерживаю движение за улучшение финансирования школьных консультантов, социальных работников, психологов. Они очень нужны нашим детям.
Говорят, чтобы найти выход из тьмы, надо увидеть свет. Я надеюсь, после моего монолога вы сможете стать светом для ваших детей. И не только для них — для других взрослых в учительской, для людей в вашем окружении. У вас есть дар, который может помочь кому-то пережить травму и сделать свою историю достойной рассказа.
