«Неизвестность пугает больше всего». История Сони: 15-летней девушки-боксёра, у которой нашли опухоль мозга
«Неизвестность пугает больше всего». История Сони: 15-летней девушки-боксёра, у которой нашли опухоль мозга

«Неизвестность пугает больше всего». История Сони: 15-летней девушки-боксёра, у которой нашли опухоль мозга

От редакции

10

08.06.2018

Соне Луневой 15 лет, девять из них она профессионально занимается спортом. Ещё училась в музыкальной школе и танцевала на пилоне. Год назад у неё обнаружили опухоль мозга и пришлось от многого отказаться. 8 июня, во Всемирный день борьбы с опухолями головного мозга, «Мел» и благотворительный Фонд Константина Хабенского рассказывают историю Сони и её семьи.

Об увлечениях и характере Сони

Евгений, папа Сони

Эта девочка — целеустремлённый воин. Она в семь лет пришла ко мне и говорит: «Буду заниматься карате». Соня провела семь лет на татами, стала участницей трёх чемпионатов страны по карате. Потом захотела заняться боксом — и стала чемпионкой Сибири. Боксом Соня занимается с 13 лет.

Соня — единственная девочка в семье, которая решила профессионально заниматься спортом и пошла по стопам отца, тренера по боксу

Ещё Соня окончила на одни пятёрки музыкальную школу. Ставит себе задачу: хочу научиться играть на фортепиано. Боже мой, думаю, ребёнок ставит себе цель! Сама идёт, семь лет учится и успешно сдаёт экзамены. Потом заявляет: «Я хочу петь». «Что значит, доченька, петь?» — спрашиваю я. «А вот хочу петь, и всё», — отвечает она. В итоге сейчас Соня поёт в местных театрах.

О том, как узнали о страшном диагнозе

Соня

Когда я заболела, мне было 14 лет. Узнала об этом в середине января: у меня должен был начаться чемпионат по боксу, перед таким серьёзным соревнованием всем делали МРТ. У меня обнаружили опухоль мозга, я начала проходить дополнительные обследования. Родители толком ничего не рассказывали, до последнего держали всё в тайне. Только когда мы полетели из Новокузнецка в Тюмень (семья Луневых живёт под Новокузнецком — Прим. ред.), они вкратце объяснили, что у меня опухоль, но тут же добавили, что ничего страшного. Хотя, конечно, знали, как это всё опасно.

В России опухоль мозга ежегодно диагностируется примерно у 1200 детей. Это второе по частоте онкологическое заболевание у детей после лейкозов. Несмотря на существующие мифы о заболевании, детские опухоли мозга излечимы: 70% детей с таким диагнозом выздоравливают, если заболевание обнаружено вовремя.

Евгений, папа Сони

Сонин диагноз звучал как приговор. Для меня это вообще было смертью — я правда умер тогда. Что делать, когда твоему ребёнку 14 лет, а консилиум из докторов наук и академиков начинает рассказывать страшные вещи о болезни, переглядываясь друг с другом? «Мы не знаем, как вам это сказать, но у вашей дочери такое вот заболевание. Через два месяца она может ослепнуть, а ещё через два — оглохнуть и перестать ходить. Через восемь месяцев вы её похороните. Вы должны быть к этому готовы». Шок.

О страхе неизвестности и отношениях с родителями

Соня

Конечно, я переживала, но эмоции были не очень сильными, потому что до конца мне всё не рассказывали. Я больше расстраивалась из-за того, что меня держат в неведении, что вообще со мной происходит. Неизвестность иногда пугает больше, чем сам диагноз. Очень хотелось прямо спросить у родителей: «Почему вы мне про меня же недоговариваете?».

Были напряжённые моменты, но, к счастью, мне удалось сохранить с мамой и папой хорошие отношения и не доводить до конфликта. Я старалась оставаться на позитивной волне, потому что знала: если начну грустить, будет только хуже и мне, и всем вокруг. Нужно всегда надеяться на лучшее. Ну а чемпионат по боксу мне тогда, естественно, пришлось пропустить.

Евгений, папа Сони

Как вы думаете, что я должен сказать своему 14-летнему ребёнку? У меня в тот момент просто ноги отнялись. Как я мог ей сказать? Это страшно. Сёстры Сони (в семье Луневых четыре девочки — Прим. ред.) тоже ничего не знали о её болезни. Мы с мамой Сони скрывали это от детей: плакали и молились по ночам, а днём держали каменные лица и старались не показывать эмоции.

Соня с папой. На каникулах вся семья обычно ездит на Алтай — кататься на снегоходах

До операции Соня не знала, что с ней и что её ждёт. Только потом, когда мы приехали в федеральный центр, она начала понимать, что у неё, скажем так, не ангина. Перед операцией мы с ней поговорили. Она спокойно так спросила: «Я умру?». Я ответил, что на всё воля Божья, но мы молимся, чтобы всё было хорошо. Зачем врать? И сказать невозможно, и врать невозможно.

О важности поддержки всех, кто рядом и далеко

Соня

Во время лечения меня очень поддерживала мой лечащий врач — детский онколог Ольга Григорьевна Желудкова. Она оптимист, хотя каждый день видит очень много боли и горя. И, главное, передаёт свой настрой пациентам. Во многом благодаря ей моё настроение в целом было в норме.

Поддерживали и мои подруги — писали, звонили, узнавали, как дела. Болезнь — это такой период, когда ты можешь проверить своих друзей на верность и на прочность. Мои прошли эту проверку. А вот девочкам, которые ходили со мной на бокс, болезнь была на руку. Думаю, кто-то даже обрадовался, что мне пришлось взять такой длительный перерыв в спорте, для них это только плюс. Ничего тут не поделаешь — спорт есть спорт.

Соня (справа) с папой Женей, мамой Ларисой и своими сёстрами

Евгений, папа Сони

Мы никому не говорили о болезни Сони, включая её подруг. Только прямо перед операцией я пришёл в школу и рассказал всё директору: его наша история до слёз тронула. Потом, конечно, информация распространилась, через месяц одноклассницы начали звонить.

После операции Соне было не до телефона. Она год не ходила в школу, восстанавливалась, а осенью вернулась. Дочка была ослаблена после операции: походит два-три часа и устаёт, ложится. Но при этом ни разу не пикнула, не застонала — она ведь воин. Соня немного замкнулась в себе, но не проронила ни слезинки. У неё действительно сильный характер.

О возвращении в бокс

Соня

После лечения, к сожалению, мне не удалось сразу вернуться ко всем своим увлечениям. Помимо бокса до болезни я занималась пол-дэнсом (танцы на пилоне). Многие упражнения надо выполнять вниз головой, и врачи рекомендовали от этого отказаться хотя бы на время. Я продолжила ходить на бокс, но делаю на тренировках гораздо меньше, чем раньше.

Очень хочу вернуться к прежнему образу жизни, мне его не хватает. Надеюсь, получится. Пока я занимаюсь боксом три-четыре раза в неделю по два часа. Тренеры говорят, что вполне реально вернуться к тем результатам, которые я показывала до операции.

Если любовь к боксу у Сони от папы, то к творчеству от мамы

Сейчас мешает психологический барьер: когда я выхожу на ринг, становится страшно. Каждый удар — это микроимпульс, который может как-то повлиять на голову. Я переживаю, потому что боюсь вернуться в больницу — мне туда больше не хочется.

Евгений, папа Сони

Я уверен, что Соню спас бокс. До того как мы узнали диагноз, мы собирались на чемпионат России по боксу и сделали МРТ. Нам удалось выявить болезнь на самой ранней стадии. Если бы мы сделали МРТ на два-три месяца позже, неизвестно, что бы сейчас было.

На тренировку по боксу Соня пришла через полгода после операции. Начала заниматься в очень щадящем режиме. Постепенно мы добавляли нагрузки, но только после одобрения лечащего врача Ольги Григорьевны. Показываем ей результаты обследований, она смотрит и говорит: «Всё супер, двигайтесь дальше». Я профессиональный тренер, снимал каждое занятие на видео и показывал врачу, советовался с ней, что можно, а что нельзя. Соня — моя дочь, и я не могу позволить рисковать её здоровьем.

О жизни здесь и сейчас

Соня

Мои интересы не ограничиваются спортом: я окончила музыкальную школу по классу фортепиано, а сейчас хожу на вокал и гитару. В школе я неплохо справляюсь с большинством предметов, ради интереса участвую в олимпиадах. Планирую переводиться в класс социально-экономического профиля, а после этого поступать в Тюменскую гимназию при университете. Потом, может, и в Москву: мне интересно мировое право, международные отношения и юриспруденция.

Через полгода после операции Соня вернулась на бокс и в школу, а вот от танцев пришлось отказаться

Не могу сказать, что болезнь сильно на меня повлияла. Нужно самому всегда верить в своё счастье, сохранять правильный настрой. Ещё важно видеть в людях добро и уметь радоваться тому, что у тебя есть, быть благодарным за всё хорошее.

Из любой неприятности можно извлечь положительный опыт: например, незадолго до всего случившегося наша семья рассорилась, но моя болезнь всех сплотила. Во всём можно найти хорошее.

Евгений, папа Сони

Соня очень талантлива, за девять лет в спорте выиграла кучу всего. Теперь её цель — выиграть чемпионаты Европы и мира. Как только ей исполнится 18, мы этим займёмся, а потом и на Олимпиаду поедем. Это не глупые амбиции. Я вице-президент федерации бокса и соберу лучших тренеров со всего мира, чтобы сделать из дочери чемпиона мира с онкологией. Кстати говоря, у моего крёстного сына киста в головном мозге, и это не помешало ему стать чемпионом России по боксу.

Сейчас Соне бывает сложно. Она провела больше сотни боев на татами, у неё вообще нет страха, а тут вдруг говорит: «Боюсь, пап». Она боится получить удар в голову — это такой психологический страх. Я сказал, что ещё два года не подпущу её к татами. И привёл ей в пример двукратную олимпийскую чемпионку по боксу Кларессу Шилдс, которая за пять боёв на победных для неё Олимпийских играх в Бразилии не получила ни одного удара в голову — настолько она техничная, высочайший уровень мастерства. Я сделаю всё, чтобы Соня была ещё на голову выше.

Что спросить у «МЕЛА»?
Комментарии(10)
Mikhail
Двадцать лет назад я потерял шестилетнего сына. Тот же диагноз. Вам повезло, я искренне раз за вас. Бросьте спорт, наслаждайтесь своим счастьем. Вы больны, ваши амбиции — это ваша опухоль головного мозга. Желаю вам выздоровления.
Евгений Фетюлин
Mikhail
Мы все чем-то «больны», они больны спортом — не вижу в этом ничего ужасного. Это нормально, тем более девочка занимается и музыкой, танцами — вполне гармонично развитая личность.
Сказать, вредит ли ей бокс могут только врчи. Вы врач?
Dmitry Ostrovsky
Интересно, а возникновение опухоли с занятиями боксом никак не связано?
Алексей Р
Dmitry Ostrovsky
А Вы как думаете?
Ниже напишу своё мнение.
Алексей Р
Прежде небольшой экскурс в строение мозга.
Собственно мозг составляют нейроны и глальные клетки, они же нейроглия.
Про нейроны многие знают, про глию реже. Нейроны не обладают способностью делиться и вообще это такие аристократы они даже питание сами не добывают, за них это делают клетки глии. Самый важный вид глиальных клеток это астроциты. Они обеспечивают нейрон всем что нужно, защищают нейрон, а главное, они держат нейрон и его аксон в подвешенном состоянии, ещё говорят — выполняют опорные функции. Один нейрон обсуживают 5-12 астроцитов. Астроцит похож на звезду отсюда и его название.
При любом ударе астроцин выполняет функции амортизатора. Если удар сильный астроцит рвется, нейрон может и не погибнуть, астроцит же погибает. На его место заступает другой астроцит. Астроциты очень быстро делятся и, это нужно, чтобы как можно быстрее правильно вывесить нейрон в пространстве.
Если человек получает много ударов в голову, падений, рывков такое случается и на тренировках, то погибает много астроцитов. В ситуации, когда регулярно требуется быстро восстанавливать большое число погибших астроциотов, может начаться не контролируемый процесс из размножения. В такой ситуации астроциты из слуг нейронов превращаются в обезумевшую толпу, в опухоль. Возникает астроцитома.
Как вы думаете, уважаемые слушатели, бокс и карате имеет к возникновению астроцитомы какае-то отношение?
Liubov Grigorieva
Алексей Р
Прочитав про опухоль мозга у девочки, занимающейся боксом, это первое что приходит в голову! Странно, что папа, профессиональный тренер, не подумал об этом. Мы потеряли сына (острый лейкоз), которому едва исполнилось19 лет, и все 14 месяцев его болезни не отпускала мысль: --За что? Откуда?
Вскоре узнали, что его прадед умер от рака крови ещё до войны, так что…
Не понимаю как родители могут не искать причину болезни. Хотя, может они и правы--спокойнее…
Больше статей