«Мама была жива, пока горела». Девушка — об отце, который убил ее мать и в этом году выйдет из тюрьмы

Когда Стефании было 15 лет, она и ее младший брат Адлан лишились мамы Екатерины Харловой. Женщину убил бывший муж и отец детей Асламбек Берсанов. Спустя 9 лет он выходит на свободу, и теперь его дочь боится за свою безопасность. Мы поговорили со Стефанией о произошедшем и о том, чем может обернуться для нее освобождение и возможное возвращение отца.

Что случилось в Октябрьском

В ночь с 22 на 23 апреля 2015 года в Устьянском районе Архангельской области сгорел заброшенный ангар. Внутри были найдены сильно обгоревшие человеческие останки, обложенные покрышками.

Накануне жительница поселка, 33-летняя Екатерина Харлова, подвозила Асламбека Берсанова, своего бывшего гражданского мужа. На станции Костылево Асламбек планировал сесть на поезд до Архангельска. Автомобиль принадлежал Берсанову — он оставил его Харловой в пользование: отношения между бывшими партнерами нельзя было назвать враждебными, их связывали общие дети — 15-летняя Стефания и 7-летний Адлан.

В поездку до Архангельска Берсанов отправился вместе с попутчицей, с которой у него были дружеские отношения — он сам купил женщине билет. Проехав одну станцию, Берсанов сказал, что отойдет в другой вагон, где едут его знакомые. В течение ночи женщина Берсанова не видела — они снова встретились только в Архангельске, рядом с ларьком на перроне. Берсанов попросил ее подтвердить (если кто-нибудь спросит), что они вместе всю ночь ехали в поезде.

Правда, следствие всё равно доказало обратное. Было установлено, что поезд до Архангельска Берсанов покинул на первой же станции. Он вернулся в поселок Октябрьский, связался с Екатериной Харловой и предложил встретиться. Как именно развивались события дальше, доподлинно не известно.

Сам Берсанов во время допроса показал, что они с Харловой поссорились, он ее толкнул, та упала на спину, ударилась головой и скончалась. Якобы не зная, что делать с телом, Берсанов решил переместить тело в ангар и поджечь его.

Его слова опровергла судебно-медицинская экспертиза: Екатерина скончалась от отравления угарным газом, а копоть попала в ее бронхи при глубоком дыхании — значит, когда пожар начался, она точно была жива. Рядом с трупом нашли скотч и проволоку, но факт связывания суд не доказал.

После совершения преступления Берсанов добрался до вокзала Архангельска на такси. Он спешил, чтобы точно не пропустить свой же поезд. Утром Берсанов позвонил дочери Стефании под предлогом того, что не смог связаться с Екатериной.

«Мол, не знаю ли я, где мама. На тот момент мы уже знали, что она пропала и так и не дошла до подруг, с которыми собиралась встретиться, — вспоминает уже повзрослевшая Стефания. — Я заплакала. Берсанов сказал, чтобы я успокоилась, — он приедет, и мы обязательно ее найдем. Человек, который убил мать двух своих детей, наутро звонил и говорил, что всё будет хорошо. Ему было вообще насрать, что мы чувствовали, — я не знаю, зачем он пытался вселить в нас какую-то надежду».

Стефания не впервые рассказывает историю гибели своей мамы: сейчас она активно общается с медиа, стремясь привлечь внимание к убийству, которое ее отец совершил 9 лет назад.

Потому что через несколько месяцев Берсанов окажется на свободе.

«Единственная любимая дочка»

Асламбек Берсанов был на 18 лет старше Екатерины Харловой. Познакомилась пара в конце 90-х, в поселке Октябрьский Архангельской области, куда Берсанов приехал из Чечни, чтобы зарабатывать на лесоповале. На Кавказе у него остались первая жена и три сына.

«Маме тогда не было 18 лет — почти девочка. Может быть, она хотела защиты: таких, как она, нередко увозили из города, судьба у них складывалась жутко, — вспоминает Стефания. — Берсанов тогда уже имел какой-то вес в обществе, защищал маму. Так они и начали встречаться».

Семье Харловой мужчина не понравился: родители Екатерины перестали общаться с дочерью, надеясь, что так смогут повлиять на ее решение. Но когда Екатерина забеременела, им пришлось смириться.

«Если какие-то проявления отцовской любви и были, то до появления брата. После — не особо, — говорит Стефания. — Тогда Берсанов часто говорил, что я его единственная, а потому любимая дочка. Брал с собой на пилораму, где я раздавала зарплату рабочим. Это запомнилось как что-то прикольное, мне было приятно внимание отца».

За несколько лет до этого Асламбек Берсанов получил первую судимость по ч. 2 ст. 112 — за жестокое обращение с работником той самой пилорамы. К 2015 году судимость уже считалась погашенной.

«Берсанов часто исчезал — мог пропасть на полгода. Маме приходилось жить без денег и кормить меня старой картошкой, потому что больше ничего не было, — вспоминает Стефания. — Потом родился брат, и Берсанов стал работать в другом районе — домой он приезжал на пару дней раз в две недели. Дома мы его видели только пьяным, у телевизора. Он не проявлял себя как родитель — не ездил с нами отдыхать, не ходил на мои танцевальные выступления, на родительские собрания, — но обеспечивал нас всем необходимым. И я никогда не замечала, чтобы родители ходили на свидания, куда-то ездили».

«Я ответила, что прощения ему нет»

После того как в семье появился младший сын, Стефания заметила, что родители стали чаще ссориться: «Я пыталась оградить от этого Адлана, чтобы он ничего не видел и не слышал. Нас часто забирали дядя с тетей, которые жили через два дома. Мама всегда оставалась дома, потому что понимала — если она уйдет, будет только хуже».

Говоря о биологическом отце, девушка никогда не использует слов, указывающих на их родство. И признается, что процесс отчуждения начался задолго до убийства.

«Однажды мы возвращались домой с пикника на природе, Берсанов много выпил и уже в машине начал ругаться с мамой. На подъезде к дому он начал ее толкать — она была за рулем и в итоге врезалась то ли в какой-то камень, то ли в палисадник. Это усугубило скандал, и домой, можно сказать, они залетели кубарем», — говорит Стефания.

По словам девушки, мужчина сильно толкнул жену в пролетный коридор — силы оказалось достаточно, чтобы Екатерина пролетела до стены, где ударились головой о дверной косяк. «Мама на полу, он идет к ней, а я не знаю, как ей помочь. Поэтому просто прыгаю сзади и пытаюсь выдавить ему глаза. Он кричит, что у меня молоко на губах не обсохло, что я соплячка, не имею права».

Наутро Берсанов извинился перед женой и попросил прощения у дочери. «Я ответила, что прощения ему нет, — говорит Стефания. — Он снова начал на меня орать, потому что — ну как же так, сильный мужик извиняется перед какой-то девчонкой, „уже засунул гордость куда подальше“. Тогда я поняла, что он никогда не изменится — так и будет дебоширить, а потом извиняться — и что ему все будут должны».

Через пару лет Стефания узнала «еще кое-что»: «У нас все-таки деревня, и все друг про друга знают. В первых классах средней школы мне говорили, что в параллели у меня учится единокровная сестра. Берсанов сам рассказал мне об этом позже, когда однажды напился. То есть все его слова о том, что я его единственная дочка, ничего не стоили. Никаких оснований, чтобы любить отца, у меня больше не было».

Как убить «свою любовь»

Стефания признается, что часто спрашивала у мамы, почему она не уйдет от отца. Та отвечала, что боится расправы.

В 2014 году Екатерина Харлова отвезла детей к своим родителям, пока Берсанов находился в соседнем районе на пилораме. Позвонив ему по телефону, она объявила о расставании.

Разъяренный Берсанов в тот же день приехал к родителям гражданской жены. «Я не смогла сидеть в комнате, вышла и увидела, как он пьет водку из горла, что-то кричит. Потом он сорвал с мамы все украшения, которые на ней были, сел в машину и уехал, — говорит Стефания. — Всю ночь он звонил маме и говорил, что не даст ей спокойной жизни, кинет в нее лимонку и не позволит дожить до следующего дня рождения. Словом, ничего хорошего он ей не сказал и, наверное, именно тогда задумал отомстить».

Берсанов продал оформленную на него квартиру, в которой до этого жила вся семья. Екатерина начала работать на двух работах и с помощью родителей смогла взять ипотеку. Тем не менее в течение года отношения с бывшим мужем постепенно наладились: мужчина стал появляться в новой квартире, пытался вновь сблизиться с семьей.

«Он говорил маме, что так сильно любит ее, что не может принять, чтобы она была с кем-то другим. Но это не любовь, а какая-то мания, — говорит Стефания. — Любовь — чистое и светлое чувство, когда хочется, чтобы любимый человек был счастлив. А он почему-то решил, что способен лишить якобы любимого человека жизни».

Факт того, что именно Асламбек Берсанов 22 апреля 2015 года убил Екатерину Харлову, был доказан судом.

«Мама была жива, пока горела»

«Прокурор шел на суд со статьей 105 часть 2 — „Убийство с особой жестокостью“, — но затем статью переквалифицировали на часть 1, „Умышленное причинение смерти“. Почему тут не разглядели жестокость — не знаю, — говорит Стефания. — Я уверена: мама была жива, пока горела. На мой взгляд, он засунул ее в стопку шин — все тело было перемотано проволокой, рядом находились остатки скотча. От тела остались только бедра, голову вообще не нашли».

Берсанова приговорили к колонии строгого режима на 9 лет и 10 месяцев. Максимальный срок по статье «Убийство» — 15 лет. Смягчающим обстоятельством в деле абсурдным образом признали наличие у Берсанова несовершеннолетних детей, а также компенсацию, которую он выплатил семье погибшей. Апелляция ничего не дала, приговор подтвердил Верховный суд.

На суде против Берсанова свидетельствовали сестры Екатерины, а также сама Стефания. «Из СИЗО от него мне приходили письма разного содержания — то угрозы, то, наоборот, попытки примириться, — говорит девушка. — Потом он создал фейковый аккаунт в соцсетях, писал мне и брату как незнакомый мужчина. Интересовался, чем я занимаюсь, куда планирую поступать, как дела у брата. А когда я поняла, что это Берсанов, и сказала ему больше не писать мне или Адлану, посыпались угрозы. Сказал, что я предала и посадила отца. Мне и в комментариях так иногда пишут — что я второй Павлик Морозов».

Опеку над детьми, оставшимися без матери, взяла на себя семья погибшей. Помимо Екатерины у ее родителей еще четыре дочери, одна из которых, Татьяна, жила в том же поселке. Именно она вместе с мужем Андреем взяла опеку над Адланом и Стефанией.

«Со мной проблем было не так много, я уже была достаточно взрослой и научилась носить эту боль с собой. А у Адлана были психологические проблемы, недержание — он не чувствовал себя защищенным. В итоге тете пришлось поработать со множеством психологов, чтобы решить эту проблему. Но сейчас Адлан чувствует себя хорошо, только о Берсанове говорить отказывается, сразу закрывается и уходит от темы», — рассказывает Стефания.

Девушка считает, что, несмотря на пережитое, она осталась открытым человеком, которому легко идти на контакт с людьми. При этом с мужчинами отношения не складываются — сама Стефания тоже столкнулась с единичным случаем домашнего насилия, после которого она сразу же ушла от того молодого человека: «Я хотела заступиться за девушку, которую трое мужчин избивали в нашем дворе. Уже бывший парень тогда не позволил мне выйти на улицу, запер меня и ударил».

«Любое проявление агрессии вызывает у меня чрезмерную реакцию. Если мужчина повышает голос или начинает мерзко кокетничать, я реагирую очень резко, — говорит Стефания. — Подруги иногда спрашивают, не боюсь ли я, что кто-то не просто нахамит, а что-то сделает в ответ на мои замечания. А я даже не задумываюсь об этом. Мне кажется нормальным сказать человеку, что он поступает неверно, некрасиво, неправильно».

«Защищать меня никто не будет»

Сейчас Стефания пытается добиться пересмотра дела: «Я и моя семья подали жалобу — ее будет рассматривать областной суд, решая, выйдет он по УДО или нет. О дорасследовании нет никакой речи: прокуратура не заинтересовалась этим делом».

Сама девушка уверена, что Берсанов не мог совершить убийство без помощников, а потому ищет свидетелей событий почти десятилетней давности — для самостоятельного расследования.

«Я хочу оформить себе и своей семье запрет на приближение, — говорит Стефания. — Но такой практики у нас в стране по сути нет. Кто будет это контролировать? Но подобная попытка — способ официально заявить, что я боюсь, а впоследствии — доказательство того, что я ждала, что Берсанов что-то со мной сделает. Но защищать меня никто не будет, никто не приставит охранника к моей семье».

Обложка: Сергей Коньков / ТАСС; личный архив Стефании Харловой. Фото в тексте: личный архив Стефании Харловой