«Преподаватели прибегают к рукоприкладству и насилию, это происходит по всей стране»
Совсем недавно ученики спецшколы «Шанс» на юге Москвы устроили бунт. Они забаррикадировались в здании и потребовали отставки руководства. Директор школы Наталья Вайснер утверждает, что конфликт уладили мирно. Издание «Сноб» поговорило с выпускником «Шанса» Николаем Лябиным и психологом Владимиром Рубашным о том, как устроена жизнь в спецшколах закрытого типа, чем они отличаются от тюрем и почему ученики «Шанса» взбунтовались.
Николай Лямин закончил спецшколу «Шанс» в 2011 году, а в 2012 школа полностью сменила руководство и переехала в небольшой особняк в Канатчиковском проезде. Лямин рассказал «Снобу», что школа задумывалась как аналог спецшкол в Германии — учеников возили в туры, на конференции, мастер-классы, приглашали лекторов. Но после смены руководства все сильно ухудшилось. Теперь, по его словам, школа похожа на детскую колонию. Но даже в более благополучные времена в «Шансе» была дедовщина, которую устраивали «режимники» — люди, которые следят за графиком, сном, сопровождают воспитанников по территории и на выездах. Они старались установить «тюремные порядки», рассказывает Лямин. Он уверен, что и в нынешнем бунте виноваты именно они.
Психолог, бывший начальник психологической службы УФСИН Владимир Рубашный уверил «Сноб», что 70-80 процентов выпускников закрытых спецшкол затем попадают в места лишения свободы. По его словам, в этом виновата система, которая не помогает детям снова вернуться в общество — адаптироваться и ресоциализироваться. В спецшколах формируют разделение на условных лидеров, «опущенных» и «чмошников», часто между детьми происходят драки, поборы и унижения сильных над более слабыми. Рубашный уверил, что администрации выгодно такое положение дел — авторитетные подростки создают свою систему контроля, значит, «свои силы можно не тратить».
«Дети регулярно совершают побеги из такой враждебной среды» — объяснил психолог. — Преподаватели, теряя терпение, прибегают к рукоприкладству и насилию — об этом много раз мне лично рассказывали воспитанники спецшкол, в которых я работал, но это происходит по всей стране. Когда совладать со сложными подростками совсем не получается, сотрудники школы прибегают к психиатрии: колют детям препараты, когда на самом деле в них необходимости нет».
По словам Рубашного, спецшколы — это ошибка. Они показывают, что авторитарная, жесткая работа с трудными подростками не изменит их жизнь и судьбу к лучшему. Он уверен, что сейчас главная цель — минимизировать вред, который дети получают в таких учреждениях, этим должно заниматься Министерство образования. «И первые, кто должен измениться, — не воспитанники спецшкол», — утверждает психолог: а их администрация и сотрудники учреждения».
