Представьте, что ваш сын стал дворником! Для многих это действительно страшно. В одной из глав новой книги «Искусство (не) бояться» психолог Екатерина Мурашова с присущим ей остроумием разбирает ночной кошмар многих родителей.

— И главное, главное, главное — я ведь все это сама своими руками и сделала! — Женщина, назвавшаяся Ириной, то сокрушенно качала головой, то замирала, в отчаянии запуская пальцы в пышную прическу.

Я уже знала, что у нее и мужа один сын по имени Иван. Ивану шестнадцать лет, учится в десятом классе. По всей видимости, с ним случилось что-то ужасное, но что именно — я пока не понимала.

— Иван бросил школу? — спросила я наугад. Женщина, не поднимая лица, помотала головой.

— Он чем-то заболел?

Опять отчетливое «нет».

— Вляпался во что-то криминальное? — Последнее мое предположение выглядело совсем уж странным — ибо как совершенно социально адаптированная на вид мать могла бы этому поспособствовать, а уж тем более «сделать своими руками».

Снова ожидаемые качания.

— Да расскажите уже, что там у вас.

Рассказ ее был несколько странен, но по-своему весьма забавен и показателен. Несколько раз я гасила на лице улыбку из уважения к переживаниям собеседницы — совершенно искренним и подлинным.

И Ирина, и ее муж окончили политех. Там и познакомились, но поженились лишь спустя восемь лет после окончания института, случайно возобновив старое студенческое знакомство, которое вдруг, неожиданно для обоих, переросло в роман. Муж Ирины и сейчас работает по специальности, и весьма успешно, она же, переучившись, занялась экономикой и сейчас занимает довольно крупную позицию в не очень крупной фирме.

Через два года родился их единственный сын, на которого возлагали большие надежды. Какие именно надежды возлагали на Ваню амбициозные и образованные родители, я думаю, понятно, разжевывать не надо. Ребенок был здоровый и милый, но звезд с неба не хватал. Родители развивали. В три года отец пытался играть с ним в логические блоки Дьенеша и учить читать по карточкам Гленна Домана, но ребенок абсолютно никакого интереса к блокам и карточкам не проявлял: любил лопать мыльные пузыри, разбивать лед на лужах, качаться на качелях и катать с горки машинки — как, в общем-то, трехлетнему ребенку и положено. Потом было еще всякое — подробно рассказывать не буду, потому что скучно.

Но в результате все-таки удалось подготовить Ваню к гимназии. В начальной школе Ваня учился даже неплохо — с плотной, как респиратор на лице, помощью мамы и папы. Сопротивляться не пытался, дышал аккуратно. Заводил друзей отнюдь не из «элиты» класса (что родителей, конечно же, расстраивало), учительнице нравился, потому что характер имел легкий и дружелюбный. Когда дело дошло до средней школы, Ирина и ее муж решили приучать сына к самостоятельности: «он сам должен отвечать», «он должен понимать, что учится для себя», «у него должна быть собственная мотивация» — и все такое прочее. Откуда все это у Вани вдруг возьмется в сложившихся обстоятельствах — никто не задумывался.

Однако к концу пятого класса были предприняты усилия «предоставить самостоятельность». Успеваемость резко скакнула вниз. Классный руководитель «указала на проблемы». Родители «спохватились», надавили на Ваню, «сели» с ним и к концу года все более-менее исправили. Потом эти качели повторялись еще не раз, парень привычно «запускал» учебу, прекрасно зная, что самому напрягаться и контролировать процесс не надо, связка учитель-родители в нужный момент прибежит, наорет, надавит на него с нужной силой, предоставит ресурсы и все как-то образуется. Однако общий тренд оставался нерадостным — гимназическая программа становилась все сложнее, Ваня учился все хуже. Родители пытались грозить, запугивать, но получалось плохо — Ваня им то ли не верил, то ли просто не очень боялся. «Тебя выгонят из гимназии!» — «Ну выгонят». — «Ты не сможешь поступить в институт!» — «Ну не смогу». — «Ты пойдешь в армию!» — «Ну пойду». — «Ты не найдешь достойную работу и станешь дворником!» — «Ну посмотрим».

Однако на психосоматическом уровне наезды, кажется, действовали — у всегда здорового Вани вдруг появились тики и экзема

Ходили к специалистам. Специалисты прописали мази и таблетки и все в один голос сказали: «Отстаньте от парня, с ним все в порядке». В конце концов родители сели за стол, устроили мозговой штурм и пришли к, в общем-то, верным выводам:

— Мы всегда все решали и делали за него. У него всегда все было. Ему реально незачем напрягаться. Он просто не знает, что это такое, зачем нужно, в чем радость и ценность преодоления. Поэтому он такой никчемный и ни в чем не заинтересованный.

Родители поделились своими выводами с Ваней. А в заключение хором пафосно произнесли хрестоматийное: «Ты не знаешь, что такое неквалифицированный физический труд, ты даже кровать за собой заправить не можешь! Вот станешь дворником…»

Не знаю, на какую реакцию они рассчитывали, но давно уже апатично-вялый Ваня вдруг оживился и заявил:

— А я хочу попробовать, мне уже четырнадцать, можно мне дворником?

Родители переглянулись.

— А пусть попробует! — махнул рукой муж и отец.

— Согласна! — кивнула Ирина.

Как найти подход к ЖЭКу с его дворниками, родители не сообразили. Но Ирина работала в небольшом офисном центре недалеко от дома, вокруг которого имелась довольно большая дворовая территория. По случаю была знакома с главным администратором, к ней и пошла. Объяснила ситуацию.

Женщина (у самой двое сыновей с проблемами) отнеслась к инициативе отчаявшихся родителей с пониманием и одобрением:

— У нас есть две ставки, на полутора работает Фатима, вот ей в помощь на полставки и дадим вашего Ивана. Она ему и покажет, и научит. Только ведь это надо будет в полшестого вставать, чтобы до школы убрать, он понимает?

— Поймет! — решительно сказала Ирина. — А когда поймет, на все, что ему на блюдечке приносят, по-другому и взглянет.

— Абсолютно, вот абсолютно с вами согласна! — закивала администраторша.

С понедельника Ваня вышел на работу помощником дворника.

С тех пор прошло два года…

* * *

— Он до сих пор работает? Я правильно вас поняла?

— Правильно. Фатима в прошлом году родила третьего ребенка, они с ней друг друга все время подменяют и деньги делят в соответствии.

— Ваня учится в школе? И даже как-то перешел в десятый класс?

— Да, перешел. Да, учится. Правда, не в гимназии, а в обычной дворовой школе.

— И как оценки?

— Тройки, четверки.

— Он учится сам?

— Сам. Нас он к своей учебе не подпускает. Из своей зарплаты выделяет нам деньги «на еду».

— Так что же вас не устраивает?! У вас же все получилось! Он сам за все отвечает…

— Это как будто не наш сын!

— В каком смысле?

— Ему нравится работать дворником! У него нет амбиций, идей, творческих мыслей, он ничего не хочет. Он говорит как человек из другого, какого-то докоперниковского мира.

На праздник они звали его куда-то резать барана — мы не пускали, он хлопнул дверью и ушел. Мы боимся, что он примет ислам…

— Я хочу поговорить с Ваней. Если он согласится…

* * *

Ваня высокий, хорошо сложенный, светловолосый, спокойный. На запястьях и за ушами следы экземы.

— Мне действительно нравится работать дворником.

Мне раньше все время казалось, что я сплю. Как будто дымка, и в ней ходишь, делаешь что-то. Не неприятно, но странно. Просыпался, только когда играл в компьютерные игры с друзьями. Но и там — они все хотели выиграть, а я — нет.

Я не знаю, почему так. А как стал работать, я будто ожил. Мне сразу понравилось. Можно сказать — эстетически. Во все времена года. Я же рассветы вижу, когда тихо еще, свежо и никого нет. Мне нравится, как шуршит лопата, когда сгребает снег. Нравится разбивать лед. Когда листья осенние сгребаешь в кучу, они такие разноцветные и так остро и сильно пахнут.

И дождь — гонишь воду к люку метлой, а она пенится. А когда трава и листья пробиваются — я же раньше жил и не замечал.

И даже мусор — это как будто такой рассказ про то, что было, как люди жили. И когда все уже убрал — идешь, смотришь или на лавочке сидишь — красиво. И люди разные, интересные — ты их тоже видишь, вроде как в кино, но только по-настоящему. Я со многими познакомился.

— Ирина боится, что ты примешь ислам. И этот баран…

— Баранов убивать мне не нравится, я поехал, чтоб их не обидеть. Это доверие, его обманывать нельзя — вы понимаете? Фатимы младший сын позавчера сказал первый раз «Ваня». А старшему я с уроками помогаю. Ислам… не знаю пока. Я думаю. Мне хорошо. Все куда-то бегут, чего-то боятся… А у меня этих проблем нет. Знаете, почему я к вам пришел?

— Нет. Почему?

— Мама думает, что это она во всем виновата — ну, что устроила меня тогда дворником, и я теперь не подпрыгиваю, как все: сдать ЕГЭ и в хоть какой, но институт.

А на самом деле это вы виноваты… — и лукаво-извиняющаяся улыбка

У меня прямо челюсть отвисла. Это еще что?! Я воспитана как литературоцентричный человек — поэтому сразу стала вспоминать: не воспевала ли я где-нибудь в своих повестях и романах профессию дворника? Вроде нигде никогда, только в очень ранней повести мама одного из главных героев была дворником, но, когда эту повесть издали, мать Вани еще ходила в начальную школу… Исключено!

— Мы у вас с мамой были, когда я чесался и дергался, — пояснил Ваня. — Вы не помните, конечно. А я запомнил. Вы тогда сказали: «Ты чего-то очень боишься. Я не знаю чего, и ты мне не говоришь, не можешь или не хочешь. Это твое право. Но есть прием: представь, что самое страшное уже случилось, и в деталях вообрази, что ты будешь тогда делать. У тебя должен быть план, это заставит страх отступить». Меня всегда пугали самым страшным: «Ты станешь не таким, как мы хотим. Не таким, как все нормальные люди. Ты станешь дворником». «Что это — быть дворником? — думал я. — Как это? Действительно страшно?» А потом у меня появился план.

— Но я-то говорила «вообразить».

— Что ж, я пошел дальше, — улыбнулся Ваня. — Вы мне еще что-нибудь скажете?

— Пожалуй, остерегусь, — ухмыльнулась я.

Фото: Olga Pinegina / Shutterstock / Fotodom