Максатбек Абдуназар приехал в Москву десятилетним ребёнком и сразу пошёл учиться в школу в центре города. Теперь, будучи уже взрослым, он открыл клуб «Билим», где детям мигрантов помогают привыкнуть к жизни в России и пойти в школу. Мы расспросили Максатбека о том, как он выучил русский язык, что хорошего в армии и где он учится сейчас.

«Сначала я не понимал, насколько мне будет сложно»

Я родился в селе Баткен в 1991 году. Когда мне было три года, родители уехали работать в Москву, а нас с братом (сестра тогда ещё не родилась) оставили у бабушек и дедушек. Папа учился в московском университете, а мама работала преподавателем. Потом родители вернулись в Кыргызстан, устроили меня в школу в селе. И опять уехали — на этот раз в столицу республики на заработки.

Когда я окончил 4-й класс, отец всё-таки решил вернуться в Москву. Он пытался строить карьеру в Кыргызстане, но из-за коррупции у него не вышло. Он решил дать образование детям (это была его мечта) и перевёз меня с сестрой в столицу России. Брат остался у бабушки. В то время на юге Кыргызстана была война, и это был сложный период для нас всех.

В детстве мои родители постоянно уезжали, и я по ним страшно скучал. Поэтому, когда мне сообщили, что мы переезжаем жить в другую страну, я отнёсся к этому спокойно — главное, чтобы они были рядом. Хоть я и не понимал сначала, насколько мне будет сложно, — в Кыргызстане я был отличником.

По приезде, как это всегда бывает, родители начали ходить по знакомым и просить совета, как устроить ребёнка в школу.

Все пугали: мол, придётся дать взятку в 150 долларов, а других вариантов нет

Но отец решил всё взять в свои руки. Мы пошли в школу — там у нас попросили регистрацию и спросили, окончил ли я четвёртый класс. А после этого сразу взяли: мы поняли, что всё не так уж и плохо, хотя опыт знакомых нас сильно напугал.

Мы жили в самом центре Москвы, на Полянке. У папы там была служебная комната. На тот момент он работал в ЖКХ, сотрудникам полагалось помещение. Мы разместились там вчетвером: я, мама, папа и сестрёнка. Мне понравилась Москва — машины, рекламные вывески, красивые дома, но не местная погода: зима для человека с юга — это трудно. В Кыргызстане природа гораздо лучше — фрукты, овощи, всё натуральное. Там красиво: степь, вокруг горы, два часа — и ты в двух тысячах метрах над уровнем моря. Но в Москве больше возможностей.

Школа была очень уютной и находилась совсем рядом с домом — буквально в двухстах метрах. В этом районе было мало жилых домов, в основном офисы и посольства, поэтому в школе учились либо дети дипломатов, либо просто богатых родителей. Я был редким случаем — ребёнком мигранта.

1 сентября я пришёл в школу вместе с мамой, и мы опоздали. Конечно, в этот момент нам досталось всё внимание: редко кто опаздывает в первый день. Моя мама — учитель русского языка, но она мало времени проводила со мной, когда я был маленьким, и язык я знал плохо. Но когда мы переехали, она со мной занималась и помогала во всём. И всё равно мне было тяжело.

Спасло отношение учителей: к каждому ученику оно было почти индивидуальным, так как школа была маленькая, без параллельных классов. Мне кажется, когда ты показываешь себя воспитанным человеком и стараешься ничего не нарушать, учителя будут в любом случае тебя поддерживать. Я всё делал по правилам и слушался. Поэтому они старались мне помогать.

«У меня была мотивация: стать сильным, чтобы помогать другим»

Если смотреть на мои отношения с одноклассниками сейчас, они кажутся вполне нормальными. Но тогда всё казалось трудным: понятное дело, попал в новую среду. Первый год хотелось домой, к бабушке и дедушке. Никакой стигматизации не было, максимум — детские насмешки. Тогда считалось, что все азиаты — это китайцы, вот меня и дразнили китайцем. В остальном всё складывалось хорошо: я играл в футбол, меня взяли в команду, я начал общаться с ребятами. Я хорошо учился по всем предметам, кроме русского: по нему у меня были одни тройки. Тогда ещё слабых учеников сажали с сильными, чтобы те подтягивали. И у меня была эта мотивация: стать сильным, чтобы помогать другим.

Свободно разговаривать по-русски я стал примерно с середины шестого класса, то есть через полтора года. Мне помогла комплексная поддержка родителей, учителей и одноклассников. Тогда, конечно, не было никаких клубов помощи мигрантам, всё было своими силами.

Я окончил школу в 2009 году, когда ввели обязательный ЕГЭ по всем предметам.

У нас восточная семья, поэтому было принято делать всё как говорит папа. И папа заставил меня сдавать ЕГЭ по всем девяти предметам

В школе у меня спросили: «Ты что, дурак?» Но делать было нечего — сдавал я всё равно. Поэтому выбор, куда поступать, у меня был огромный. В итоге я пошёл по стопам отца, поступил в тот же вуз, который окончил он. Только он был технологом, а я поступил на инженера-механика. Я не очень понимал, кем я буду после, и не представлял свою карьеру, поэтому решил после окончания вуза пойти в армию. На тот момент у меня уже было российское гражданство: мы получали его по упрощённой схеме.

В армии мне понравилось. Я шёл туда абсолютно осознанно. Для меня было шоком, что в ней ты становишься абсолютно никем, а потом формируешься заново как личность и определяешь свои ценности. Конечно, если ты идёшь, потому что тебя заставили, у тебя будет только негативное впечатление от армии. Дедовщина там есть, и 18-летнему человеку будет действительно трудно. Но мне было 23 года, и я был готов к таким условиям.

Я многому научился: управлению, коллективной работе, предпринимательству. В армии обычно всё запрещено, но всегда есть люди, которые делают из этого бизнес. Например, телефоном пользоваться нельзя, и если тебя с ним застукали, его отбирают. Чтобы его вернуть, надо было заплатить. Были посредники между офицерами и служащими, которые брали за возврат телефона по полторы тысячи. Я тоже решил зарабатывать таким образом: брал всего по 300 рублей и столько же отдавал офицерам, с которыми был в хороших отношениях. В армии вообще очень ценят людей с высшим образованием. Во многом эти навыки помогают мне и сейчас.

«Мы начинали с маленького кабинета в 10 квадратных метров»

После армии я вернулся и очень долго не мог понять, где моя родина. Родился я в Кыргызстане, вырос в Москве, получил здесь все блага, но при этом все мои родственники в другой стране. Я нашёл центр адаптации для беженцев в Москве и несколько месяцев работал бесплатно — учил детей из восточных стран математике. Так я познакомился с женщиной из Канады, она исследователь и изучает мигрантов. Она предложила мне стать её ассистентом — помогать интервьюировать респондентов.

Сначала мне эта работа нравилась, но мне часто жаловались: люди переехали в Москву и не знают русского языка. Я начал ругаться с начальницей из Канады: мол, она только слушает и ничего не делает. Тогда я решил открыть такой клуб, который помогает в изучении русского языка детям иностранцев. Встала проблема финансов. Сначала я просто ходил по диаспоре, по знакомым и просил денег. Но я не знал, сколько конкретно нужно и какое помещение ищу, а все они просили меня составить бизнес-план. Тогда я решил учиться малому бизнесу.

Обычно люди приходят к этому, чтобы открыть свою торговую точку или салон красоты, а я хотел создать учебный центр

Постепенно я сделал бизнес-план, но тогда инвесторы начали мне отвечать, что мигранты сюда приехали работать, а не учиться. Я пытался возражать, но мне не верили. С одним из них удалось договориться: если я докажу инвестору, что будет спрос, он поможет мне первым вложением. Я выложил в интернете объявление об открытии точек. С инвестором у нас был уговор: если будет больше ста звонков, он поможет мне деньгами. В итоге их действительно было больше ста. Я узнал не только о том, что спрос есть, но и подробности — про возраст, проблемы людей, о том, какие курсы они хотят.

«Наш фокус — семьи, которые нуждаются»

В итоге мы открыли помещение как раз в том районе, где я вырос и адаптировался, — на Полянке. Начинали с маленького кабинета в 10 квадратных метров. И всех учила моя мама, преподаватель русского.

Большой ошибкой в первый год было то, что мы обучали русскому языку, а цель-то была, чтобы дети попали в школу. Оказалось, что у них проблемы не только с русским языком. А ещё они ведь не знают, какие нужны документы и вообще как здесь что устроено. Во второй год я начал проводить лекции и семинары по организации жизни в Москве.

Мигранты бывают разные: некоторые приезжают сюда подготовленными, живут в отдельной квартире, а к нам приходят только на занятия английским языком. Но наш фокус всё-таки на тех семьях, которые нуждаются. Как правило, это люди, которые живут по несколько человек в одной комнате. Мы всегда спрашиваем у родителей, есть ли у ребёнка свой угол, свой стол. Если нет, предлагаем заниматься прямо у нас в помещении. Бывает ведь так, что ребёнок хочет учиться, но ему просто негде.

К нам ходят не только иммигранты, но и просто люди, которые хотят подтянуть себя или ребёнка по тому или иному предмету. Цены у нас сильно ниже, чем у конкурентов по Москве.

У нас есть шутка: наше обучение стоит 5000 в месяц — это как взятка полицейскому или койко-место в квартире

В этом году у нас было около четырёхсот выпускников. Ими мы считаем тех, кто попал в школу после нашего обучения.

Преподают в центре как профессионалы, так и волонтёры-студенты. Но есть такая проблема: только два преподавателя могут поговорить с ребёнком, если он совсем не понимает по-русски. Поэтому в первое время мы работаем с психологической подготовкой ребёнка к трудностям.

Все сразу хотят домой, им невероятно трудно адаптироваться. Им трудно привыкнуть к людям, к языку, они понимают, что просто не могут сказать ни одного слова. Я всегда рассказываю им о себе: мол, я был такой же, как и ты, а потом вот кем я стал. И они начинают в себя верить. Мы не гоняем их сразу по грамматике русского языка, а начинаем постепенно рассказывать о том, что их окружает: о предметах, погоде. Чтобы они сразу могли применять язык. Когда они привыкают к речи, мы передаём их другому преподавателю.

Или, например, бывает, что мама одна с тремя детьми приезжает в Москву. Тогда она попадает в ад: ей нужно не только сидеть с ними, но ещё и кормить. Часто попадаются мошенники, которые её обманывают: обещают устроить в школу, но не делают этого. Я никогда не хожу в школу защищать таких родителей: моя задача — научить маму самой справляться с этими трудностями. Она научится и поделится опытом с другими.

Один ребёнок как-то нам заявил: «Всё равно не хочу учиться, ведь я буду работать дворником, как мои родители, какой смысл?» Оказалось, что кто-то из взрослых соседей промыл ему мозги. Я попросил родителей с этим разобраться: нам важно, чтобы ребёнок подходил к обучению осознанно.

«Для нашей семьи всё сложилось хорошо»

Когда мы начинали «Билим», мы вообще не зарабатывали, но ведь рисковать же нужно. Тогда я подрабатывал курьером. Родители мне говорили: «Надо работать», — но я отвечал им, что и так получаю деньги. Постепенно они начали меня понимать. Для родителей было важно, чтобы мне было интересно и чтобы они мной гордились. Сейчас это стартап, который сам себя покрывает и окупает.

Конечно же, мне повезло, я всегда об этом говорю — ведь я попал тогда именно в ту школу, к тем преподавателям и одноклассникам. Мне повезло и с родителями, которые меня поддерживали и понимали. Но я всё равно сталкивался с трудностями, поэтому я понимаю детей, которых сюда привозят. А они сталкиваются с целой кучей проблем.

Сейчас у нас всё хорошо: моя младшая сестра в этом году окончила 11-й класс и поступила на переводчика с английского и китайского. Брат, который остался жить в Кыргызстане, до сих пор там. В Москве у меня родились ещё одни брат и сестра — двойняшки, сейчас они уже аж в четвёртом классе. Мама работает со мной в «Билиме», а отец — в научном центре при радиотехническом институте. Я в прошлом году окончил магистратуру ВШЭ, а сейчас иду учиться в аспирантуру. А ещё у меня есть замечательная супруга и сын.