Ольга Журавская, директор фонда «Журавлик», который занимается поддержкой детей, столкнувшихся с травлей или насилием, уже больше десяти лет занимается детской благотворительностью. Она рассказала, почему считает себя еврейской матерью, какие правила не должен нарушать её сын Саня и почему важно говорить с детьми на равных.

1. Главное правило: мамочка не должна просить дважды. Увы, в нашем коллективе оно не соблюдается самым роковым образом. В целом с правилом никто не спорит, просто домашние стараются торговаться с пеной у рта, пока не доведут маму. Летом у нас вообще немножко анархия. В этом году мы договорились, что Саня будет каждый день заниматься примерно час: 15 минут почитает русскую книгу, 15 минут — американскую, 15 минут посвятит математике и ещё 15 минут рисованию или конструкторам. Такое вот классическое греческое обучение для ленивых наглых восьмилеток.

2. Второе правило звучит так: закрывать все двери в доме, чтоб не выпустить кошек, иначе их сожрут койоты. Ах да, ещё убирать за собой посуду в раковину.

3. Конечно, мы иногда ссоримся. Последний раз — буквально вчера. Саша согласился со мной пойти на фильм «Мамма MIA!» — и полностью испортил мне отдых. Прямо в середине фильма, доев свой попкорн, Саня в первый раз сконцентрировался на сюжете и поинтересовался, весь ли фильм главная героиня собирается со всеми целоваться, а потом плакать и петь. Узнав, что весь фильм про это, он начал тихо требовать отвезти его домой. В итоге я покорилась его воле и ушла, но уже в машине сообразила, что это, вообще-то, нарушение моих границ и неуважение моих интересов, о чем ему и сообщила. Объяснила, что мне тоже не очень нравится сидеть и ждать, пока он вдоволь напрыгается на батутах. Но я-то это делаю! Он очень расстроился, обещал больше так не делать — и выучил правило: нельзя идти в кино поесть попкорн за чужой счёт, да еще испортить всем настроение.

4. Я привыкла считать себя немного генералом, а мальчиков солдатами. С одной стороны, наши обязанности распределяются поровну: Санин папа умеет его покормить, поиграть, не забыть на площадке, уложить спать. С другой — именно я определяю школу, внешкольные занятия и график, которому мы следуем. Мы все очень разные. Папа силен в математике и интроверт. Я же яркий представитель экстравертов. Если меня вдруг оставить одну в темной комнате, я еще минут десять буду разговаривать сама с собой. Саша характер вобрал мой: получился мегаэкстраверт. Если ему что-то нужно от папы, он будет за ним неотступно ходить и на разные лады ласково увещевать. И папа в итоге в ужасе сдастся.

5. Я сертифицированная еврейская мать. Есть такая компания, которая присылает пробирку, вы в неё плюете и узнаете, что там внутри намешано. Я плевала в пробирку и выяснила, что во мне намешано 97% ашкенази. Хотя моя семья никогда не была религиозной иудейской семьей, вот эта авторитарность еврейских женщин досталась мне по наследству с лихвой. «Делаем как я сказала» и «мама знает, как надо лучше, и ничего никому не собирается объяснять» — обязательная часть программы. Если хотите знать, то умные мертвые еврейские женщины шепчут мне через поколения следующее: мальчикам нужно плавание, математика, шахматы, доброта и хорошее чувство юмора.

6. Хотите, чтоб ребёнок читал? Пусть видит вас с книгой. Ну хорошо, это не всегда работает вот так в лоб — кажется, его ещё придётся заставлять первые лет шесть. Но легче заставлять, если у самого на полочке валяется книжка. Конечно, книгам тяжело конкурировать с айпадом, в котором Саша проводит много времени. Он видит, как мы учимся, как мы учим языки, приобретаем новые бизнес-навыки. Он с интересом слушает разговоры наших друзей про разные технологические новинки — и потом идёт делать свою математику.

7. Как и положено восьмилеткам, он мной снисходительно восхищается. Я думаю, что мы близки. Он знает про многие мои проблемы и успехи, видит, как тяжело даются некоторые проекты, а потому относится ко мне одновременно снисходительно и с уважением. Впрочем, своим папой он восхищается не меньше (а может, больше). Во-первых и во-вторых, папа умеет играть в шахматы, и его всё ещё трудно обыгрывать.

8. Monkey see, monkey do. Человек — не единственное животное, которое учится на примере. Я вижу это в своей работе в фонде «Журавлик», где мы занимаемся превенцией травли, выстраиванием доброжелательного отношения в школах и инклюзией в обычных городских школах. Повторение — единственный доступный человеку способ развития: посмотреть и многократно повторить. Важно, чтобы дети смотрели и повторяли то, что и будет для них нормой. Невозможно инклюзировать детей с особыми академическими потребностями в класс (в жизнь), отделяя их от нормотипичных детей. В семье то же самое: воспитывать на своем примере — единственное, что работает.

9. Я никогда не скрывала от сына, что иногда случается страшное и дети сильно болеют и даже умирают. Так как Саша с раннего детства слушает мои телефонные разговоры, мы выработали навык говорить на сложные темы. Он знает, что некоторые дети не могут ходить, а другие разговаривать. Ещё он знает, что это в каком-то смысле не проблема. Когда вышло экспериментальное лекарство от спинально мышечной атрофии я так радовалась, что немедленно рассказала ему всё, что знала про СМА разных типов.

10. Вместе с появлением Сани пришел мучительный страх заболеть. Вообще, пришло понимание, что я больше не могу распорядиться собой как угодно. К примеру, я не могу покончить с собой. Не поймите меня превратно, я не собиралась, но меня всегда утешала мысль о том, что если какие-то страдания невыносимы, то их теоретически можно прекратить. С появлением ребёнка стало понятно, что придётся кое-как вынести всё, что готовит для меня жизни, и что я вообще ничего знала о страданиях.