В 2019 году ЕГЭ отмечает десятилетний юбилей. Мы поговорили с человеком, которого часто называют «отцом» ЕГЭ, — бывшим главой Рособрнадзора Виктором Болотовым. Сегодня он научный руководитель Центра мониторинга качества образования Института образования НИУ ВШЭ. Виктор Болотов рассказал «Мелу», как школа должна готовить к ЕГЭ, почему должно измениться содержание экзамена, а пятибалльная система оценок не работает.

Какие выводы к десятилетию ЕГЭ вы сделали для себя? Довольны ли вы проделанной работой?

Во-первых, насколько это было возможно, экзамен себя оправдал. Напомню ещё раз: цель единого экзамена (и это прописано во всех документах) — повысить доступность качественного высшего образования для детей из удалённых регионов, для детей из семей с низким социально-экономическим статусом, которые не могут тратить деньги на пробные поступления. И статистика Росстата, и наши исследования показывают, что процент иногородних студентов в Москве и Петербурге вырос по сравнению с тем, что был на момент введения эксперимента по ЕГЭ, почти в три раза.

Это не пиар, это статистика. Число детей из семей, которые не послали бы ребёнка поступать в вузы Москвы и Санкт-Петербурга по финансовым причинам (поехать из Владивостока, или Хабаровска, или даже Екатеринбурга на вступительный экзамен в столицу, в общем-то, недешёвая история), выросло. Поступит или не поступит — ещё вопрос, а деньги уже потрачены. В этом смысле сверхзадача, которая ставилась перед ЕГЭ, решена.

Вторая задача, уже более техническая, отрабатывалась в рамках эксперимента, её решение мы довели до приемлемого уровня, — это создание самой технологии проведения ЕГЭ. В России девять часовых поясов, поэтому вопросы на экзамене на Сахалине нельзя использовать в Калининграде. При этом 50 баллов в Калининграде и 50 баллов в Южно-Сахалинске должны быть эквивалентны. Это не простая психометрическая задача. И мы с ней справились. То есть с технологической точки зрения единый госэкзамен тоже состоялся. Это не только наше мнение, но и многих зарубежных экспертов, уверенных, что у нас высокотехнологичная процедура экзамена. При том, что таких проектов в мире нет нигде. Говорить, что мы скопировали систему, могут только люди, которые вообще не разбираются в этом вопросе.

Недавно ЛДПР опять заявила, что мы скопировали ЕГЭ с американского теста SAT. Они не понимают, о чём пишут

В SAT используются только вопросы с выбором ответа. А у нас перегнули палку и совсем убрали такие вопросы, что я считаю неправильным. В международных сравнительных исследованиях, в которых Россия всегда участвует, обязательно содержатся вопросы с выбором ответа. Нельзя, чтобы тест состоял только из них, но они решают свою задачу: скажем откровенно, они очень нужны ребёнку, который не собирается поступать в вуз, а просто хочет получить аттестат. Ему, конечно, гораздо проще выполнять задания с выбранным ответом, чем открытые. Он не наберёт 100 баллов, но свои 30 может получить за счёт теста. Почему мы затрудняем сдачу ЕГЭ этим детям, я не очень понимаю. Об этом я говорил уже неоднократно.

А какова аргументация за отмену тестовой части?

Они говорят: «Мы против угадайки». А я говорю: давайте просто посчитаем, какова вероятность угадать один из четырёх вопросов? А если таких две задачи? На самом деле набрать много очков на «угадайке» невозможно. Кроме того, посмотрите на все конкурсы, которые идут по зомбоящику: там везде вопросы с выбором ответа, и что? Много там выигрывают? Нет!

Потому что, если вопрос с выбором ответа сделан хорошо, «угадайка» не помогает. Ты либо знаешь, либо не знаешь. Это, на мой взгляд, дешёвое оправдание, потому что на самом деле сделать хорошие вопросы с выбором правильного ответа — это трудно. Думаю, поэтому их и отменили.

Как менялось содержание экзамена за эти десять лет и что будет дальше?

Вот тут нам предстоит очень много дел. Как начинался ЕГЭ? Школы сдавали выпускные экзамены по предметам, вузы проверяли знания в рамках школьных программ и стандартов. Мы были обречены на предметную ориентацию: знать теоремы, формулы, учить произведения и так далее. Хотя в мире достаточно много тестов, которые проверяют владение теми или иными компетентностями.

Мы шли сугубо от изучения предметов. При этом Россия участвует во многих международных исследованиях, где проверяются не только предметное знание, а различные виды грамотности. Под грамотностью понимается не орфография и пунктуация, естественно, а способность создавать и понимать тексты, пользоваться ими. Проверяется математическая грамотность: не только знание теоремы, а умение использовать их при решении задач. Или, например, критическое мышление и креативность. Мы же продолжаем в основном проверять предметную часть. Президент поставил нам задачу войти в десятку лучших стран по качеству школьного образования. Это значит, что наши экзамены должны соответствовать международным требованиям.

То есть сейчас есть задача интегрировать условные soft skills в ЕГЭ?

Безусловно. Работодатели объявили, что для успешной и эффективной жизни в XXI веке необходимы 4К: коммуникация, коллаборация, критическое и креативное мышление. Понятно, что в быстро меняющемся мире третий и четвёртый пункты нужны позарез, а для того, чтобы быть успешным в жизни, надо уметь договариваться с другими — для этого нужна и коммуникация, и умение сотрудничать. Всё это накладывает требования к измерительным материалам. Пока на этот вызов у ЕГЭ ответа нет.

До сих пор мы продолжаем двигаться в основном в предметной парадигме, хотя Федеральный институт педагогических измерений собирается через год выходить на новые поколения тестов ЕГЭ. Они обещают быть более ориентированными на практику: появятся задания, для выполнения которых требуется владение некоторыми гибкими навыками.

Сейчас главное направление в усовершенствовании ЕГЭ — создание нового поколения измерительных материалов, соответствующих современным требованиям и трендам, которые закладываются международными исследованиями. В нацпроекте по образованию прямо указано, что мы должны оценить качество образования в соответствии с международными трендами.

Что будет происходить с ЕГЭ дальше по вашим прогнозам?

Я думаю, что лет через десять никакого ЕГЭ не будет. На мой взгляд, система должна выглядеть так: если я хочу получить школьный аттестат, я сдаю выпускные экзамены — тесты по математике, русскому языку и истории. Я сдаю всё это в школе с участием внешней комиссии. И в качестве результата получаю бинарный ответ: освоил я стандарт или не освоил, знаю историю России и мира или нет. Этого хватит для аттестата.

Кто из работодателей смотрит на приложение к аттестату? Никто. Красный диплом ещё более или менее учитывается, а на всё остальное всем, в общем-то, наплевать

Но при этом на базе центров проведения ЕГЭ, которые есть в каждом субъекте федерации и в каждом муниципалитете, будут созданы независимые центры тестирования. Я прихожу туда и говорю, что хочу получить сертификат по уровню владения математикой, физикой или русским языком. Я сдаю экзамен и получаю сертификат со своими баллами, который действует, например, три года, как сейчас результат ЕГЭ. Или я прихожу и говорю: «Проверьте меня на развитие критического мышления». В итоге я получаю набор сертификатов — и уже с ним могу идти или сразу на рынок труда, или в любой вуз, которому нужно именно эти сертификаты, а не другие.

Тогда не будет никакой «обязаловки»: сдают на сертификат те, кому это нужно, сдавать можно в любое время, хоть в 50 лет, хоть в 100, хоть в школе. Тем более, цифровое пространство принципиально меняет школу: идёт массовая деинституализация в школьном образовании, всё больше детей получают образование либо дома, либо вообще неформально. В этом плане ЕГЭ просто отомрёт. Но не в ближайшие несколько лет.

Мы запустили на «Меле» большой проект про подростков, и они говорят, что сегодня процесс подготовки к ЕГЭ и школьная программа всё ещё не синхронизированы. Они отдельно готовятся, платят деньги репетиторам. Что с этим делать?

Но при этом министр и куча так называемых экспертов утверждают, что в школе перестали учить и только натаскивают на ЕГЭ. На самом деле и те, и другие говорят не совсем правду.

Задолго до введения ЕГЭ в Москве и городах-миллионниках была практика так называемого «свободного посещения школ», когда родители договаривались о том, что их дети не будут ходить на уроки, а только сдавать экзамены. Это было узаконено в нормативных актах. Дети вместо уроков ходили на подготовительные курсы в тот или иной университет. Иногда деньги носили, иногда подарочки, а иногда просто так — по дружбе. Учителю проще, когда в классе пять человек, а не сорок. Поэтому практика натаскивания к вступительным экзаменам была всегда — и в советские времена, и в постсоветские.

Как только появляется какое-то испытание с высокими ставками (а ЕГЭ — такой экзамен), тут же появляются репетиторы

Во всём мире, вне зависимости от того, есть ли национальный экзамен или нет. В советские времена не было никакого тестирования, но невозможно было поступить в хороший вуз без репетитора. Это известный факт.

Теперь второй важный момент: а можно ли набрать сто баллов по математике, не зная математики? Никакие угадайки тебе не помогут, никакие техники сдачи экзамена тебя не спасут. Либо ты знаешь эту математику, либо не знаешь. Лучший способ натаскать себя к ЕГЭ — это решить тысячу задачек по математике, потому что никто не знает, какая тема тебе попадётся в экзаменационном билете. Можно ли назвать это натаскиванием к ЕГЭ? Конечно. Но, с другой стороны, это изучение предмета. Ну да, дети решают больше задачек, но хорошо это или плохо? На мой взгляд — нормально. Самое важное — не просто выучить теорему, но и научиться применять её на практике.

Как вы думаете, условный ребёнок, который получил эти 100 баллов, — и обладает знаниями, и умеет их применять?

По естественным предметам — да, и знания, и умение их применять. В условиях эксперимента мы сверяли списки стобалльников и призёров олимпиад — и это оказалось почти одно и то же.

С гуманитариями всё обстоит несколько хуже. По обществоведению, например, есть трудности с самим предметом. Туда же запихали всё: и право, и философию, и социологию. Чего там только нет. В результате, конечно, получился не очень жизнеспособный монстр. Там сто баллов — даже не знаю, что это означает. Умеет ребёнок пользоваться этим в жизни или нет — непонятно.

Какой уровень подготовки к ЕГЭ должна гарантированно обеспечить школа?

Когда я был начальником Рособрнадзора и мы вводили ЕГЭ, я получал жалобы, что школа не гарантирует получение 100 баллов. Да, не гарантирует и не может гарантировать. Высокие баллы — это, как правило, дополнительная работа школьника либо с репетиторами, либо с родителями, либо с интернетом. Но это всегда дополнительная работа. Так же, как школа не готовит призёров всероссийской олимпиады. Школа, на мой взгляд, должна гарантировать выход на 75 баллов ученикам, которые хотят и могут учиться. Если ты способный и трудишься, знаний, полученных в школе, будет достаточно, чтобы выйти на пятёрку в аттестате, но не на 99 баллов. Но школа должна гарантировать другое: если ты хоть как-то стараешься, то получаешь удовлетворительную оценку — тройку в аттестат.

И она это делает? В целом по стране?

Средняя температура по больнице нормальная. Но при этом 75 баллов в элитной школе с селективным набором, когда заранее отбирают способных детей, — это позор. Там хороший результат — 95 баллов и выше. А для сельской местности в сложном микрорайоне, с низким социально-экономическим статусом родителей, где нередко детей воспитывают мамы-одиночки с минимальным образованием, 40 баллов — это уже золото. Поэтому надо разбираться каждый раз с социокультурным контекстом. Если школа работает в сложных условиях, говорить, что она должна гарантировать 75 баллов — это нечестно. И те подростки, которые обижаются на свою школу…

Представьте: у учителя 30-40 детей в классе. Часть детей не хочет учиться, часть детей — талантливые, которым даёшь задание со звёздочками. Но работает учитель с массой, среднячком

В этом смысле, конечно, распространённая идея о том, что мы должны всех детей устраивать в вузы, — порочный миф.

Дети уже начинают выбирать систему профессионального образования после девяти классов. Мы проводили много опросов по этому поводу: далеко не все из них просто сбегают от ЕГЭ, просто они хотят раньше стать независимыми, самостоятельными, хотят зарабатывать себе на хлеб. Этим детям не нужно 100 баллов по математике и физике, они могут руками работать. И в этом нет ничего плохо.

Так что нужно чётко понимать про диверсификацию образовательных траекторий наших детей. Гонка за тем, чтобы всем дать 100 баллов, просто нереалистична. Более того, есть категория академически неуспешных детей, их примерно 20% не только в России, но и во всём мире. Они ручками могут сделать такие штуки, какие ни один стобалльник не сделает, но назвать производную от сложной функции они не могут. Поэтому ориентация на 100 баллов в ЕГЭ — это ложный сигнал для нашей системы образования.

К сожалению, наши органы управления образования сравнивают школы по итогам ЕГЭ и олимпиадам, создавая пресловутые рейтинги в Москве, которые распространяются потом на всю Россию. Это всё чушь собачья. Если в школу отбирают детей со всего Питера или всей Москвы, там работают лучшие учителя, там семьи с высоким социально-экономическим статусом, есть куча дополнительного финансирования, она, конечно, занимает лидирующее место. А школа в том же спальном микрорайоне Москвы или Питера? Она с ней может конкурировать? Никогда. Для школы очень просто занять высокие места в рейтингах по ЕГЭ: выгнать всех троечников. Вот пусть они уходят куда-нибудь, а у меня останется элита.

Есть ощущение, что существует выстроенная система сдачи ЕГЭ, но нет системы подготовки к нему. Потому что пока этим занимается частный бизнес. Может быть, на уровне государства должна появиться единая система подготовки? И как она должна выглядеть, с вашей точки зрения?

Первое: в таких вопросах частный бизнес был, есть и будет. Всегда будут предложения, которые вызовут интерес у платёжеспособного населения. Вопрос, что делать с неплатёжеспособным населением? Мне нравится пример Татарстана, у которого есть две программы: «Поможем нашим детям преодолеть порог» (ориентированная на слабых учеников) и «Поможем нашим сильным детям набрать высокий балл». Две программы, которые включают в себя кучу сервисов для учителей и учеников. Если есть задача выпустить ученика «на троечку» — даётся один тип заданий, а для отличников — другой тип работ. Этот сервис работает бесплатно в масштабах республики. Мне кажется, это как раз тот ход, который решает проблему. По всей России можно делать то же самое, но мы же всё время занимаемся введением новых экзаменационных форм. А кому и зачем они нужны? Мы кучу ресурсов тратим на это вместо того, чтобы делать бесплатные программы для учителей, для школ, для населения. Вот это была бы хорошая акция на федеральном уровне, тем более прецеденты есть.

Насколько ЕГЭ повлиял на изменение школьной программы за эти годы?

По разным предметам по-разному. Если взять задания по ЕГЭ и задания, которые были раньше в учебниках, то ЕГЭ сильно повлиял на них. Если в старых учебниках до введения ЕГЭ было много заданий просто на память, то сейчас появились другие, требующие проверки определённых знаний и способностей.

В истории и обществоведении стали появляться вопросы на сравнение разных текстов, чего никогда не было. То есть, безусловно, экзамен влияет на школьные учебники, но тут есть и плюсы и минусы. В ФГОСе школьного образования, принятых федеральных стандартах, везде говорится о развитии у школьников метапредметных компетенций. Но ни в ЕГЭ, ни в школьных учебниках это не проверяется. А школа ориентируется на то, что в итоге проверяют. Существует явное отставание ЕГЭ от требований стандартов, что тормозит переделку школьных учебников в соответствии с требованиями ФГОСа.

У ЕГЭ — стобалльная система, у школы — по-прежнему пятибалльная. Вам не кажется, что это нужно поменять?

Конечно. Но это непросто. За что ставят пятёрку? За то, что человек следует образцу. Отступил от образца — четыре. Сильно отступил — тройка. Грубо говоря, пятёрка — это идеальное следование образцу. А в ЕГЭ — накопительная система: сделал задачку, вот тебе балл, ещё одну сделал — ещё один балл. То есть вычитательная пятибалльная система в школе и накопительная в ЕГЭ, конечно, противоречат друг другу. В этом плане умные учителя уже давно используют плюсы и минусы: тройка с плюсом или четвёрка с минусом — разные оценки.

Почему бы не ввести в школе стобалльную систему?

Не дай бог! Вы попробуйте объяснить ученику или родителю, чем 70 баллов отличается от 75 баллов. Это сложная психометрическая операция. А вот десятибалльная или двенадцатибалльная система вполне возможна. До 20 баллов реально что-то обсуждать. Не только накопительную систему вводить, но и систему критериального оценивания. Например, традиционная оценка за сочинение ¾ что означает? С грамотностью не очень хорошо и в пунктуации ошибок много. А четыре что означает? Ты плохо знаешь первоисточник, ты не смог выделить главные мысли в этом первоисточнике, ты не смог к ним обратиться, ты плохо излагаешь свои мысли. Что означает тройка или четвёрка за сочинение? А чёрт его знает, неизвестно!

Но сейчас почти в каждом субъекте Российской Федерации есть школы, где давно перешли на критериально-ориентированное оценивание. Когда человеку говорят, что с первоисточником всё хорошо, тут можно тебе пять поставить, или десять, или восемь, а с пониманием главных мыслей первоисточника — не очень хорошо, излагать свои мысли не умеешь, вот над этим иди работай. Тебе понятно, какой пробел тебе надо закрывать. В аттестат в таких школах всё равно выставляют тройки или четвёрки, но ученики в процессе гораздо лучше понимают, что означают их оценки. Умный учитель всегда ставит оценку и пишет к ней комментарий — это часть того самого критериально-ориентированного оценивания, которое надо легализовать повсеместно.

За эти десять лет, что существует ЕГЭ, мир сильно изменился. Развитие цифровых технологий, международные требования к образованию, перемены в запросе к школе в целом. Как приходилось под это перестраивать систему ЕГЭ?

Первое, что помогало ЕГЭ на протяжении всех лет — это развитие цифровых технологий. Как проводить единый экзамен на Крайнем Севере? Или в горах? Цифровые технологии сейчас позволяют это делать достаточно быстро и дёшево. Они, безусловно, ужесточают методы борьбы со списыванием. Но в остальном быстро меняющийся мир требует изменения самого содержания экзаменов. И вот тут, я ещё раз повторю, мы отстаём от общих трендов. Мы пока продолжаем тащить предметную парадигму.

Я, например, математик, но для меня хорошее академическое образование — это не про вычисления, не умение рассчитаться в магазине, а некоторое представление о математике как о языке, на котором разговаривает наука. Язык, без которого невозможно понять современные процессы в мире, в экономике, в бизнесе, в строительстве и так далее. Это академическое знание, а выучить сто теорем, но не уметь их использовать, на мой взгляд, к нему никакого отношения не имеет. А что говорит Министерство просвещения? «Мы должны определить, что каждый ребёнок по каждому предмету должен знать в конце каждого класса». Должен знать, а не уметь пользоваться.

И это полностью противоречит тому, о чем все говорят во всём мире.

Меня критиковали за фразу, что «тупая память» сегодня не нужна. Но на самом деле, ещё раз повторяю, акцент не на память, а на «тупую память»: я могу знать наизусть всё, но не умею этим пользоваться. При этом, если ученик имеет то самое академическое образование и понимает смысл задания, но не помнит формулу, он в интернете её в два счёта найдёт. Умение использовать знание или помнить факты, теоремы, произведения — два разных полюса. Не знаешь предмета? Никаких способностей быть не может. Без знаний делать нечего. Но если есть только знания, без умения их использовать — это тоже только половина дела.

Как вы оцениваете то, что сейчас происходит в плане изменений в ЕГЭ?

Общий тренд — то, что делают коллеги в Федеральном институте педизмерений — мне симпатичен. Для меня, повторюсь, спорен отказ от вопросов с выбранным ответом, потому что мы поставили слабых ребят в более сложную ситуацию и вынуждены понижать порог, чтобы выдавать аттестаты. Второе — надо продолжать работать над действующими стандартами школьного образования не по усилению чисто предметной парадигмы, а по переходу на операциональное описание компетентностей.

Если с первой ситуацией — это просто ошибка, то со второй не хватает времени и ресурсов. Это непростая работа и недешёвая, кстати, а нужно создать принципиально новое поколение учебной литературы и экзаменационных материалов.

Фото: hse.ru, РИА Новости (Павел Лисицын), mos.ru