В течение шести лет педагог из Одессы Павел Андреевич Виктор вместе с учениками создавал полный школьный курс физики в видеоформате. Сейчас на его канале выложено 720 записей — на все темы, которые проходят с 7-го по 11-й класс. Павел Андреевич рассказал «Мелу» о том, как у него появилась эта идея и как физика может пригодиться в жизни.

Прибор для измерения жизненной силы

«Английский нужен для того, чтобы не заблудиться в аэропорту, а физика нужна для того, чтобы не заблудиться в жизни» — я часто цитирую эту фразу, в свое время она очень меня порадовала. И вот пример из жизни, ее подтверждающий.

В 1990-е годы на Тираспольской площади в Одессе стоял мужчина с прибором для измерения жизненной силы. Прибор состоял из двух пластин — цинковой и медной. От них шли проводки к гальванометру, прибору для регистрации малых токов.

И вот клиент за соответствующую сумму — пару сотен тысяч при гиперинфляции — прикладывал руки к пластинам, а затем смотрел на отклонение стрелки. Чем больше она отклонялась, тем больше была его жизненная сила.

Как-то раз я остановился рядом и понаблюдал за людьми, которые готовы были за это платить. Вот курсант-морячок. Холодно, ноябрь, он в бушлате и шапке. Прикладывает руки, а стрелка едва-едва отклоняется.

Хозяин установки говорит: «Видишь, у тебя жизненная сила слабовата»

Морячок отвечает: «Да вы знаете, у нас сейчас сессия, я так страшно устаю и не высыпаюсь». Но я-то понимаю, что парня просто надувают.

Отклонение стрелки связано с тем, что человеческие руки превращают этот волшебный прибор в гальванический элемент, то есть становятся проводником, электролитом. Если ладони влажные, стрелка отклоняется сильнее. Если ладони сухие, то меньше. Это явление открыл когда-то итальянский врач, физик и физиолог Луиджи Гальвани. Это понимает каждый, кто знаком с физикой. Этому я и хочу научить детей, чтобы они не давали себя обманывать и понимали, что происходит вокруг.

Нет такого, что я начальник, ты дурак

Я из учительской семьи: мама была учительницей английского языка, папа преподавал физику. Я с детства видел, как папа паяет какие-то схемы, мама готовится к урокам английского языка, шепчет тексты, отрабатывая произношение и методику.

Но методы работы мамы и папы были очень разными. Мама никогда не повышала на своих детей голос. Она говорила тихо, в классе всегда была гробовая тишина. У нее были очень мягкие отношения с детьми.

Отец в этом смысле сильно отличался. Он говорил: «Когда я вхожу в класс, под каждым из детей должна быть лужа!»

Я не владел ни той, ни другой методикой. С одной стороны, не хотел подвергать детей стрессу, с другой — не мог повторить неповторимую мамину методику. Поэтому получилось что-то среднее.

Мне просто интересно то, чем я занимаюсь, дети это чувствуют и идут навстречу. На моих уроках всегда происходит диалог. Нет такого, что я начальник, ты дурак. Мы вместе делаем одно дело, вместе познаем мир. И поэтому все, кажется, получается.

«Доцент университета, а работаешь со школьниками»

Я окончил Одесский государственный университет и собирался всерьез заниматься наукой. Поступил в аспирантуру, защитил диссертацию по физике полупроводников, начал читать лекции в университете по атомной физике. У меня были достаточно разнообразные занятия, но они из года в год повторялись, и постепенно это становилось не очень интересным.

Да и студенческая аудитория довольно специфическая. «От сессии до сессии живут студенты весело» — но весело за пределами аудитории. А в аудитории многие скучают.

На вечернем отделении, где я тоже читал, на задних рядах сидели женщины преклонного возраста и вязали что-то на лекции по атомной физике. А на доске — уравнения Шредингера, сложные вещи.

И вот в 1989 году при университете возродили Ришельевский лицей. Вообще-то он был создан в 1817 году, потом его перепрофилировали в Новороссийский университет, из которого затем получился Одесский государственный университет, а лицей прекратил свое существование.

Но тогда, в 1990-е, заведение возродилось. Меня пригласили позаниматься с детьми, и я начал вести кружок по компьютерным методам в физике. И сразу заметил, насколько сильно отличалось отношение детей к тому, что я рассказываю, от отношения студентов.

Постепенно я начал втягиваться в работу учителя. Съездил на летнюю школу и начал вести регулярные занятия в лицее. Дома это не очень-то одобряли: «Ну как, ты же доцент университета, а работаешь со школьниками». Но мне кажется, что родители в глубине души были рады, что я пошел по их стопам.

В 1999 году мне дали классное руководство и позволили оборудовать классную комнату и физический кабинет. В университете работать я просто не успевал и сначала перешел в лицей на полставки, а через некоторое время окончательно ушел из университета.

В учительской работе я всегда опираюсь на здравый смысл, стараюсь поменьше внимания обращать на эмоции и вкладывать побольше разума в то, что говорю детям. И это работает.

Нужно понять, что тебе дано

Еще дошкольником я бывал у отца на уроках. Мне страшно нравились опыты, которые он показывал детям. Нравились потому, что для них необходимо самое простое оборудование. Допустим, швейная иголка, кусочек картона, медная трубка и какой-нибудь источник тепла, например спиртовка — и уже можно демонстрировать тепловое расширение твердых тел. Сейчас я сам повторяю этот опыт в том же варианте. Прибор появляется прямо на глазах у ребят, и это может быть не менее интересно, чем демонстрация явления.

В школе мы изучаем классическую физику, которая позволяет понять, что мы видим вокруг себя, — ее можно пощупать, потрогать.

Когда мы изучаем физику, мы прежде всего учимся думать. Это великолепный тренажер для развития мышления

Если в математике сразу понятно, что дано, а что нужно найти, то в физике сначала нужно понять, что, собственно, тебе дано. Тот способ мышления, который вырабатывает физика, не раз оказывался востребованным в самых неожиданных областях. Например, некоторые экономические процессы описываются теми же самыми дифференциальными уравнениями, что и физические процессы. В том числе и поэтому физики часто становятся отличными программистами.

На моем канале есть небольшой курс уроков, посвященный искусственному интеллекту. Его создал не я, а мой ученик Рома Солецкий, талантливый физик, который в свое время привез три медали с международных олимпиад. В какой-то момент он увлекся программированием, в частности нейронными сетями, и решил прочитать на эту тему курс лекций на английском языке.

Было бы просто нелогично, если бы я его не поддержал. У меня и сейчас в классе есть дети, которые великолепно владеют электроникой, робототехникой, различными компьютерными технологиями. Они лучше меня разбираются в языках программирования.

И это ведь здорово — ученики, которые превзошли своего учителя. Это значит, что учитель дал им нужный импульс и не мешал им развиваться.

Курс физики — это как елочная гирлянда

В создании курса, который мы делали шесть лет, участвовало три класса. Ученикам было очень интересно, они чувствовали свою причастность к большому делу. Хотя я, по правде, даже не думал, что эта затея, которая планировалась как простая запись уроков, превратится в такой неожиданно мощный проект.

Я пробовал записывать некоторые уроки еще в 2012 году. Но на монтаж 30 минут урока тогда приходилось тратить целый вечер, это было слишком трудоемко. И о том, чтобы сделать целый курс, я тогда даже не думал.

Потом дети, которые болели и не ходили в школу, попросили меня подключить Skype на занятии, чтобы они могли видеть, что происходит. Вся доска в кадр не помещалась, и мне приходилось постоянно перемещать ноутбук.

А когда на YouTube появилась функция прямых эфиров, я решил вести трансляции своих уроков, сохраняя записи на канале

Мою идею в лицее поддержали, причем с огромным энтузиазмом. Попечительский совет способствовал тому, чтобы установить хорошую видеокамеру — даже не одну, а две, для общего плана и демонстрации опытов. Установили хороший цифровой микшер, провели высокоскоростной интернет. И начали записывать трансляции.

Потом обнаружилось, что их смотрят не только лицеисты, пропустившие урок. И тогда мне в голову пришла идея: «А что, если попробовать записать весь курс физики?» Но только в процессе я осознал, настолько сложная это работа.

Появился страх: удастся ли довести дело до конца? Дело в том, что курс физики — это как елочная гирлянда. Если одна лампочка перегорела, то все, гирлянда погасла. Стоит пропустить какой-то раздел (в нашем случае — не записать) — обесценивается весь курс.

Иногда случались очень серьезные сбои, когда записи прерывались на месяц. Потом детей приходилось вызывать в августе, чтобы они могли послушать те уроки, которые я не смог провести для них в мае. Но все потихоньку восстанавливалось, и теперь у нас на канале есть абсолютно все.

Блогинг — побочный продукт

Меня всегда очень поддерживают зрители. В комментариях они задают вопросы по физике, иногда довольно простенькие, а порой интересные. Кроме вопросов, оставляют очень много комментариев с благодарностями — я их читаю и понимаю, что наш проект помог человеку из глухого села подготовиться к экзаменам и поступить в университет.

Кто-то, например, писал: «У нас вообще нет уроков физики — или их проводит учитель физкультуры»

А еще в записях очень помогали дети. Было несколько случаев, когда приходилось записывать уроки в пустом классе. И это ужасно. Ужасно, потому что я чувствовал себя как на льду. Это очень тяжело эмоционально. Я, например, постоянно думал: «А не допустил ли я где-то ошибку, которая заведет меня в тупик и я не смогу выкарабкаться?» Это лишало меня уверенности и, возможно, отражалось на качестве урока. Когда в классе есть дети, они всегда очень помогают, пусть даже становится более шумно и мне иногда приходится отвлекаться, чтобы выйти из кадра и молча, с помощью жестов, сделать замечание.

Я себя блогером не считаю. Весь этот блогинг — побочный продукт. И я бы никогда не стал этим заниматься, если бы это мешало проведению уроков.

Именно потому, что запись идет в классе, на реальных уроках, мне ничего не приходится готовить специально. Это не тот случай, когда учителю сказали, что он должен провести открытый урок, и дали неделю на подготовку.

У меня 720 открытых уроков, которые приходится давать без подготовки, потому что иначе это физически невозможно. И потому, что это происходит параллельно, одно другому не мешает, и даже где-то одно другое поддерживает.

Времени требуют только ответы на вопросы. Но это тоже своего рода активный отдых

Сейчас проект закончен. Может быть, я продолжу выкладывать отдельные олимпиадные задачи или что-то в этом роде. Но я работаю не для этого проекта.

Жизнь продолжается: мы с учениками катаемся на велосипедах, у нас летом проходит велосипедная экспедиция. С детьми летом можно много чего интересного сделать.

У нас есть летняя естественно-математическая школа, она длится неделю и проходит за городом. Я всегда принимаю в ней участие, это тоже очень интересно. Там можно показать живую физику, которая окружает нас на каждом шагу. Идешь по дороге вдоль моря, спрашиваешь: «Почему так-то?» Дети пытаются объяснить, а если не получается, то рассказываю я.