Два года назад Кирилл Кожевников оставил свой бизнес и стал участником программы «Учитель для России». Через год его жена Вера тоже стала участницей программы. Так супруги переехали в Воронеж и начали вместе работать в школе. У него — математика, у неё — русский и литература. У них вдвоём — четверо детей, домашний «педсовет» и мечта о маленьком Саммерхилле.

Мы перевели дочь на семейное обучение, но поняли, что это не выход

Кирилл: Мне кажется, началось всё с нашей настольной книги — «Самой важной книги для родителей» Юлии Гиппенрейтер. Там я впервые прочитал про школу Саммерхилл и безумно вдохновился. Мы тогда жили в Рязани, старшая дочка у нас подросла. Мы отправили её в лицей и были уверены, что всё устроили правильно.

Вера: Пока не оказалось, что после школьных уроков изо у дочери «внезапно» пропало желание рисовать, а раньше это была её страсть. Через полгода мы забрали её из лицея и решили перейти на семейное обучение. Тогда же мы начали объединять родителей в Рязани на теме такого образования. Мы думали сначала, что одни такие, и нам было важно справиться с общественным давлением. Родственники, друзья — никто не понимал, зачем мы это делаем. Даже в соцсетях мне писали: «Как ты можешь взять на себя ответственность и учить детей без педобразования?»

Кирилл: При этом никого словно не смущал закостенелый подход в местной школе. А мы не могли поверить тому, что слышали на родительским собраниях: «Да вы построже с ними!», «Дисциплина!» Пока мы дома читаем про неформальное образование и свободу…

Вера: И со свободой тоже оказалось непросто. Мы столкнулись с тем, что всё равно в чём-то принуждаем своего ребёнка. Избавиться от того, что мы сами видели в школе, было сложнее, чем мы думали.

Кирилл: Трудно научить чему-то другому, когда сам рос в старой системе. Идеи и понимание есть, но когда берёшься за практику, то волей-неволей воспроизводишь знакомые паттерны.

Вера: Мы мечтали основать свою маленькую кулуарную школу. Но стало очевидным, что нам пока не хватает опыта и навыков. Семейное образование — это только временный выход, чтобы найти что-то лучше. Но не выход вообще. Особенно в нашей семье: у нас четыре ребёнка.

Наш рай — это воронежские леса

Вера: Той зимой мы уехали на три месяца во Вьетнам. Посмотрели там школу, организованную русскими родителями-иммигрантами для своих детей, и сильно впечатлились. У них в кустарных условиях получилось сделать что-то очень живое.

Кирилл: У меня был важный период поиска себя — тогда я передал другим всё управление бизнесом и понял, что готов двигаться дальше. Уже осознал, что хочу работать в образовании, но не знал, с чего начать. Попробовал сам устроиться в школу учителем математики — меня не взяли без педобразования… А потом я узнал про программу «Учитель для России». Переезд нас не пугал, наоборот — мы сами хотели перебраться в Воронеж. Тогда я понял, что пазл складывается как надо.

Вера: Как только я узнала про программу, то сразу предложила Кириллу принять участие. Но не думала, что сама захочу стать учителем.

Кирилл: Мы много путешествовали (тогда — с тремя детьми), пару раз зимовали во Вьетнаме и на Тенерифе. Мы такие кочевые люди. Долго искали себе идеальное место, но поняли, что наш рай — это воронежские леса. Даже когда мы просто едем по городу, у меня тотальное ощущение: я дома. До сих пор не понимаю, как это происходит.

Вера: Да и для детей город-миллионник казался лучшей перспективой на будущее.

Кирилл: Я прошёл отбор в программу и стал учителем математики. А через год в программу подала заявку Вера. Теперь мы работаем учителями в одной школе в Воронеже: я веду математику, а Вера — русский и литературу. В эту школу мы отдали и наших детей. Но, конечно, не берём те классы, в которых они учатся.

Вера: Семейное обучение дало нам возможность понять, как нужно чётко разделять роли учителя и родителя. Быть и тем и другим для ребёнка не очень хорошо, потому что не всегда получается грамотно переключаться между ролями. Для меня быть родителем — значит любить его всегда. И ставить ему в роли учителя двойку — это, конечно, совсем не про любовь. Ставить пятёрки из любви — ещё хуже.

Наш семейный «педсовет» продолжается и дома

Вера: В «Учителе для России» для меня самое сложное — это степень погружения. Программа включает не только одного участника, но и всю семью, целиком и полностью. И такая вовлечённость может стать проблемой. У участников ощутимо меняется жизнь, их круг общения и интересы. Так близкий человек может легко почувствовать себя чужим.

У меня же было навязчивое ощущение, что Кирилл проживает мою мечту. Мне тоже хотелось в этом участвовать! Тогда я работала акушеркой и хотела поменять сферу. Когда твои дети подрастают, кажется важным вместе с ними двинуться в образование.

Кирилл: Когда я начал работать по программе, Вера включалась во всё. Помогала придумывать уроки, живо интересовалась, поддерживала. Я видел, что и сама Вера — превосходный участник по всем параметрам. С какой самоотдачей она подходит к делу, как она горит идеей…

Вера: Тетрадки мы проверяли вместе! Мы классно работаем в команде. И здорово, что наш семейный «педсовет» продолжается и дома.

Кирилл: Мы пришли в программу с мечтами о собственной школе. И логично, что мы проходим этот путь вместе. В том, что Вера пройдёт отбор, я не сомневался. Я знал её мотивацию, ценности, её любовь к предмету. И у нас в школе в Воронеже как раз освободилась вакансия учителя русского и литературы.

Вера: Мы живём одной жизнью. В моём идеальном мире так и выглядит семья. Дело даже не в общей работе, а в глобальных совместных целях. А программа — это важный переходный этап к тому, что нас ждёт впереди. Думаю, будет очень здорово, если в программе станут принимать участие больше семей. В них часто рождаются ценные идеи по поводу образования.

Кирилл: Всё дело в мотивации. Понятно, что школа — это важно. Но мотивация работать в ней особенно сильна, когда ты хочешь дать своим детям хорошее образование. Это всё расставляет на свои места.

Вера: Мы хотели работать с пользой для общества, поэтому я так ценю наше большое сообщество участников программы. Любому из «учителей для России» я бы доверила учить наших детей. Я знаю, как их отбирают!

Сейчас есть ощущение, что мы — это капля в море

Кирилл: В любой профессии первые полгода интересно, всё в новинку… А потом думаешь: и что дальше? Зачем ты это делаешь? Для меня учитель — одна из немногих профессий, которая всегда даёт ответ. Конечно, это тяжело. Мы работаем в обычной школе — это словно ежедневная битва с реальностью. Ты понимаешь, что борешься за то, что она не всегда в себя вмещает. И всё же это работа, которая делает тебя счастливым.

Теперь мы много думаем о том, насколько это недооценённая профессия.

Если бы не стипендия от программы, я бы получал 16 тысяч в месяц. Такие маленькие деньги за такую сложную и важную работу — это просто унизительно

И я теперь хорошо понимаю учителей. Это замкнутый круг. Они совсем не злые люди. Они сами пришли в эту профессию, у них высокая мотивация, они многое хотят делать — но то, как устроена эта система, просто не даёт им шанса самореализовываться. Всё, на что мы можем рассчитывать сегодня, — это теория малых дел. Делай что должно, и будь что будет.

Вера: Я верю в то, что хорошее образование должно быть доступно не только богатым. Это моя личная боль. Это только увеличивает социальное неравенство. Хочется, чтобы мотивированные дети, желающие изменить свою жизнь, реально видели такую возможность.

Пока у детей в глубинке по-прежнему нет доступа к возможностям, которые есть у ребят в столице. То, что всё больше людей начинают заниматься социальной работой и образованием, — это хороший знак. Люди стремятся улучшать среду вокруг. Если так будет продолжаться, Россию обязательно ждёт что-то светлое впереди.

Сейчас есть ощущение, что мы — капля в море, и только сообщество учителей-единомышленников помогает нам справляться. Программа позволяет почувствовать причастность к большому делу. Если бы не она, неизвестно, смогли бы мы стать учителями. Свою школу просто так не основать, в обычную без педобразования не возьмут…

Мы ломали головы и не знали, что нам делать и куда идти. А тут было ощущение, что мы попали домой. Вот они — люди, которые думают как я!

Эта школа даст право на собственную жизнь

Вера: Наша школа мечты — маленькая, уютная, человек на 300.

Кирилл: Это примерно совпадает с числом Данбара — комфортным для психики количеством постоянных социальных связей, которые может поддерживать человек. Во многом наш идеал похож на Саммерхилл — свободную школу-пансион, которую основал Александр Нилл в начале прошлого века в Великобритании. Кажется, пансион — это и вправду отличный задел для школьного сообщества и образовательной среды.

Конечно, мы не строим иллюзий по поводу быстрого появления школы. Но есть ощущение, что всё идет своим чередом, мы видим внутренний курс. И теперь мы абсолютно спокойны за главный момент — будущую команду. Потому что сообщество «Учителя для России» — это неисчерпаемый источник ценных кадров. Не только мы в программе думаем о своей школе. Это логично: нам надо объединяться и брать дело в свои руки. Есть такая сумасшедшая уверенность, что всё получится. И ещё — что впереди огромное количество дел.

Вера: Кажется, школа должна быть в первую очередь про делегирование ребёнку права на собственную жизнь. С самого начала. Она — про выбор.

Кирилл: Про выбор, который исходит из понимания себя. Если посмотреть на среднюю школу сегодня — она про несвободу, про то, чтобы сделать человека винтиком в системе. Она никак не про навыки XXI века.

Вера: Да. Они могут развиваться только в свободе.