Часто причинами конфликтов поколений были различия в культурной среде, но сегодня музыка, фильмы и книги, которые интересовали родителей в молодости, оказываются в центре внимания молодёжи. Наш новый блогер Николай Кульбака рассуждает, как за последнее десятилетие изменилась проблема отцов и детей и так ли сложно друг друга понять.

Несколько дней назад при разговоре с первокурсниками самых разных специальностей выяснил шокирующий факт: большинство из них совершенно не представляют, что в России существует космодром Восточный, про который, казалось бы, не пишет только ленивый. После того, как первое потрясение прошло, появилась потребность осмыслить этот невероятный факт.

Ещё совсем недавно пресса обсуждала затухание конфликта отцов и детей, многократно возникавшего в нашей истории, говорили о падении авторитета старших, который заменяется дружбой, общностью взглядов, убеждений и моральных ценностей. И вот перед нами новая пропасть, только уже информационная.

Очевидно, наш мир изменился. Чтобы понять это, вспомним, как строились наши отношения с нашими родителями. Мы отрицали очень многое из их мира: нам редко нравилась их музыка, мода, танцы, мы стремились обсуждать другие темы, но, когда наступал вечер, мы вместе с родителями садились у телевизора и смотрели «Вечный зов», «Семнадцать мгновений весны», «В бой идут одни старики», «Кавказскую пленницу» или «Бременских музыкантов». Даже в кино мы смотрели одни и те же фильмы. Конечно, после «Зорро» наши папы не мастерили себе шпаги из первых попавшихся досок, да и в ковбоев с индейцами они тоже не играли, но культурное пространство у нас с ними было общее. При этом мы, сами того не замечая, входили во взрослую жизнь через детские журналы, темы для которых готовили взрослые журналисты и редакторы. Если страна обсуждала переворот в Чили, то это делали все — от взрослых до школьников. При этом многое у нас было другим: наши родители не слушали «Аквариум» и Deep Purple, не танцевали под Eruption или Bad Boys Blue, не носили кроссовки и джинсы.

Всё смешавшие девяностые и нулевые привели к тому, что танцы, музыка и мода перестали разделять поколения

Школьники и студенты до сих пор с удовольствием поют Шевчука и Гребенщикова, Цоя и Лагутенко. Танцевальные стили хоть и стали изощрённее, но родители, выросшие на техно, уже могут дать фору своим детям. 20-летний хипстер с бородой может выглядеть старше 40-летнего спортивного бизнесмена, 60-летние певцы пытаются читать рэп, а молодежь может искать вдохновение в стиле 1930-х годов.

Развилка возникла там, где её меньше всего ждали. У нового поколения возникло своё информационное пространство, где нет ни Рейгана, ни Терезы Мэй, ни Киселёва с Рогозиным. Едва ли там присутствуют министры с губернаторами, да и президент с премьер-министром редко туда проникают, разве что как тема для шуток. Это поле совсем молодых, пишущих для молодых, снимающих для молодых. Там быстро меняются темы — еда, путешествия, любовь, компьютерные игры, отношения полов, феминизм, экология, электромобили, фильмы, клипы, музыка и многое другое. Мир, в котором живёт новое поколение, виртуален и реален одновременно. И если в этом мире не смог прописаться новый космодром, то, значит, его, космодрома, там не существует.

Новое пространство совсем не закрытое. Любой родитель может легко туда проникнуть, причём дети с удовольствием в этом помогут. Только едва ли взрослый сможет долго находиться в этом мире: там совсем другие скорости, там совсем другое информационное поле, там перегрузки, доступные только молодым.

Это информационный рок-н-ролл, который мы никогда не будем воспринимать так, как они

Едва ли кто-то сможет диктовать свою повестку молодым: даже если «взрослые дяди» смогут найти молодых исполнителей для своих «арий», их «мелодии» будут сразу же резать слух молодым слушателям, что не раз уже было продемонстрировано.

Так что наши дети всё-таки с Земли, но с совершенно другой Земли. Возможно, поэтому между нашими поколениями нет проблем в общении, пока мы говорим о вечных темах: о жизни и смерти, о любви и предательстве, о добре и зле — в этом человечество совсем не изменилось, об этом писали Гомер и Шекспир, Гёте и Толстой. А политика и управление в мир наших детей придут, но позже, и совсем другие. Будет совсем другой мир, и никто сейчас не сможет сказать, какой именно.