Сегодня мы всё чаще говорим о том, что дети в школе должны чувствовать себя спокойно и счастливо: не подвергаться травле, не бояться высказать собственное мнение или проявлять инициативу. И это правильно. Но хотелось бы, чтобы и учителя чувствовали себя на своём рабочем месте так же. Об этом рассуждает наш блогер, педагог Александр Косачёв.

Рискуя прослыть ретроградом (а то и деспотом), я всё же отмечу странный перекос в нашей образовательной среде, а именно страстное желание наказать педагогов за авторитарные ухватки и попытки заставить учителей посыпать голову пеплом и покаяться за многолетнее психологическое насилие над обучающимися.

И правда: что ни день — то новость об увольнении педагога, накричавшего на ребёнка; что ни час — то статья с поучением учителей, не желающих давать детям свободу. Откройте книгу по современной педагогике — и там всё то же: вы, учителя, не позволяете детям самовыражаться, превращаете их в безвольных роботов и, наконец, отыгрываетесь на них за собственную неудачную жизнь.

И всюду модным психологам и кабинетным теоретикам мерещатся школы, в которых забитых учеников мучают только ради удовольствия учителей, школы, в которых во главу угла ставятся буллинг, моббинг и (моё любимое) дидактогения — грубое отношение преподавателя к обучаемым.

Читая подобные пассажи, я поневоле начинаю завидовать: ведь есть же школы, где учителя ещё что-то значат и их не сметают на переменах орды девятиклассников!

Вот бы денёк поработать в таком месте, где обучающиеся в страхе и абсолютном молчании сидят за партами, а не колотят окна, не взрывают петарды в туалете и не разбивают друг другу лица в кровь.

Вот это была бы жизнь! Ей-богу, если бы для этого пришлось заняться буллингом и моббингом, я не задумался бы ни на секунду.

Возможно, в моих словах много иронии, но ирония эта горькая, основанная на личном опыте. В первый год своей преподавательской деятельности я попал в класс, в котором прямо на уроках мальчик имитировал, прошу прощения, половой акт с портфелем, а девочка под улюлюканье и гогот одноклассников задирала юбку.

И что прикажете делать в такой ситуации? Обратиться к дежурному администратору?

Так у него свой урок идёт — или, банально, он уехал на совещание, да и как-то не к лицу учителю-мужчине в десятый раз уже бежать за помощью. Может, пригласить родителей на беседу? Так один родитель совсем недавно вышел из тюрьмы и почему-то не горит желанием идти в школу, а другой, будучи навеселе, прямо заявляет: «Я с ним справиться не могу, делайте что хотите».

Ну, тогда, наверное, надо поговорить с ребёнком по душам, ведь, как известно, даже девиантнейшего из девиантных можно изменить в лучшую сторону одним лишь откровенным разговором да чаем с печеньками. Но это только если получится схватить ученика за шиворот, прежде чем он убежит с последнего урока, и силой приволочь его на милое чаепитие.

Что же мне было делать? Я взялся за современную литературу о педагогической психологии и везде встречал одно и то же: бедные и зашуганные дети страдают от жестоких учителей.

Если же кто из авторов деликатно касался обратной проблемы, то перечень советов был крайне скуп: пожаловаться на ребёнка или поговорить с ребёнком. Или да, выпить с ребёнком этот треклятый чай с печеньками.

Вот только в реальности всё вышеперечисленное не работает

В реальности ты остаёшься с детьми один на один, прямо здесь и сейчас. Можно сколь угодно заполнять протоколы официальных бесед или вести задушевные разговоры, результат будет один: «Заутре бой начнётся новый». А действительно эффективные методы принято нынче порицать — потому что так советуют психологи. Психологи, которые не бывают на баррикадах, которые не стоят ежедневно перед тридцатью детьми в открытую, которые, так мне кажется, вообще слабо представляют устройство школы.

Замечательно, что общество гуманизируется. Однако делается это с таким перекосом, что, право, становится ещё хуже. И очень хотелось бы, чтобы гуманизация шла равномерно. Пока же у нас с подачи кабинетных психологов и инфантильных блогеров просто чёрное становится белым — и ровно наоборот.