Средняя школа и старшеклассники опять уходят на дистанционку, офисные работники оборудуют рабочие кабинеты за своими кухонными столами: вредный ковид возвращается и снова меняет нашу жизнь. Но, кажется, все уже устали паниковать. И научились смеяться над ситуацией. Доктор филологических наук, профессор Тамара Матвеева рассказывает, как благодаря пандемии в русском языке появилось много смешного и почему такое словотворчество полезно.

С вирусом шутки плохи, за полгода мы это уже усвоили. А в числе следствий ковидного периода есть и такое: заметное снижение в обществе «индекса оптимизма». Длительная тревога, изоляция и недостаток общения нарушают психическую устойчивость людей. Как это лечится? Отчасти, по А. Грибоедову (помните в «Горе от ума»: «Что, сударь, плачете? Живите-ка смеясь»). Давайте рассмотрим юмористическую реакцию нашего языка на пандемию, здесь много интересного.

Всякое крупное, важное и новое для человечества явление, будь то освоение космоса или пандемия коронавируса, сопровождается бурным словотворчеством, причём часть новаций серьёзно называет не существующее ранее (в нашем случае это самоизоляция, зум-конференция, ковид-диссидент и др.) или придаёт старым словам новые смыслы (дистанционное обучение, маска).

Другая же часть возникает из потребности экспрессивного самовыражения и усиленного воздействия словом. Вот об экспрессивном коронасленге и поговорим.

Оказывается, в современной русской речи уже много остроумных словечек на эту тему. На пандемию наброшена юмористическая сеточка, которая легла буквально на все её острые ситуации. Судите сами.

Вот ситуация с применением защитных масок: вся она целиком — это маски-шоу, сами маски — намордники, а люди без масок — голомордые

Ну а если придётся штрафовать голомордых в разгаре маскобесия, этим будет заниматься вируспруденция. А вот об изоляции, когда особую ценность приобретает наружа (Масянино словечко о внешнем мире «и ничего в этой наруже нет интересного» пошло в народ).

По отношению к наруже люди-коронавты делятся на послушных сидидомцев, которые исправно сидят вжоперти, и неслухов-погулянцев. Среди погулянцев выделяются шашлычники, которые собираются группами в озеленённых местах. Даже если это кучка пенсионеров или мам с детьми, безо всяких там мангалов и вкусных дымов, — всё равно шашлычники. А закупка продуктов впрок из боязни грядущего голода в эпидемию — это гречкохайп, когда на людей действует макаронавирус. Это нехорошо, гласит общественное мнение, поэтому покайтесь, гречники!

Среди коронавтов, каковыми являемся мы все, резко выделяются ковидиоты

Так экспрессивно выражается отрицательное отношение к коронаскептикам и ковид-диссидентам, которые не признают опасности коронавируса и до сих пор, если кого из них ещё не припекло по-настоящему, утверждают, что пандемия — выдумка. Ковидиота мы подхватили от англичан, они словечко covidiot раньше нас выдумали. Есть и чуть более мягкие синонимы коронаскептика — коронапофигист, ковигист.

Сидидомцы, как и погулянцы, ищут себе всякие новые занятия. Влюблённые шлют друг другу не валентинки, а карантинки (картинки из собственного карантинного быта), друзья-приятели снимают ковидео (видео о самоизоляции во время ковида) и проводят онлайн-вечеринки, на которых попивают карантини (в качестве мартини эпохи карантина имеют право выступать любые алкогольные жидкости) и вкушают ковидло (повидло и прочее сладкое карантина).

Наиболее интересное занятие, до карантина у молодёжи редкое, — это расхламинго: разборка накопившегося хлама в одёжных шкафах и других углах своего жилища. Очень полезное занятие, позволяющее сделать массу неожиданных открытий в собственном доме. В целом в общении приветствуется и отчасти наблюдается ковидарность — солидарность в эпоху COVID-19.

Учебная ситуация также прорабатывается: как школьник, так и студент обязан учиться из собственного дома. Резко возросшая популярность слова «зум» (от англ. Zoom), серьёзной номинации, вызвала к жизни не только серьёзный же глагол зумиться (пользоваться сервисом Zoom), но и шуточные вразумиться, вразумляться («Я пошёл, пора вразумляться»), беззумный чел (особь, по техническим причинам не могущая воспользоваться сервисом Zoom).

Преподаватели тоже не отстали, выдумав словечко «самоизолектор»

При этом обе стороны сложно относятся к тому, что власть объявляет карантикулы: чего больше, вреда или пользы, в каникулах карантинного характера, не знает никто.

Если же хочется с эмоциональным накалом высказаться обо всём происходящем сразу, у нас тоже не одно словечко заготовлено: Коронагеддон для высоколобых (ср. Армагеддон) и карантец (исходный аналог табуирован) для всех желающих.

Большинство названных словечек сиюминутны. Они вызваны моментом и отношением к нему. Момент пройдёт — забудутся и экспрессивные слова. В общий русский язык они вряд ли войдут, разве что отдельные единицы. Но пережить трудный период они помогают. Все мы знаем, что юмор от многого защищает, он смягчает общение, уменьшает напряжение, облегчает жизнь. Применительно к нашей сегодняшней жизни юморная лексика пандемии — это, если хотите, факт русской разговорной психотерапии.

Гуляют по сетям и другим видам человеческой интеллектуальной связи шутливые слова и выражения, несут, как и серьёзные номинации, свои конкретные смыслы. Удивляют своей изобретательностью: как остроумно сближают люди самые разные понятия, как хитроумно сплетают разные слова в одно! А попутно разговорно-шутливые словечки излучают оптимизм: если я шучу, значит, мне не страшно, значит, я бодр и готов к действию, значит, я живу в полную меру. Творчество, в том числе словотворчество, радостно, а посему творите, сограждане, невзирая на ковид и на почве ковида! Что, сударь, плачете? Живите-ка смеясь.

Иллюстрация: Shutterstock / bodnar.photo