В «Редакции Елены Шубиной» (АСТ) выходит новая книга кинокритика Антона Долина «Оттенки русского» о лучшем русском кино и о самых заметных режиссёрах. Мы публикуем рецензию на фильм Павла Руминова «Я буду рядом» о матери-одиночке, которая узнает, что у неё опухоль мозга, и ей нужно срочно найти для своего сына новых родителей.

Победа на «Кинотавре”-2012 картины Павла Руминова «Я буду рядом» поставила в тупик, кажется, всех комментаторов — на эту лошадь не ставил никто. Причем жюри было в высшей степени вменяемое: с Гран-при всех удивило, но и остальных фаворитов не обидело («Рассказы» Михаила Сегала и «Кококо» Авдотьи Смирновой получили по призу, а «Конвой» Алексея Мизгирева и «Жить» Василия Сигарева — по два). К главе судейской комиссии Владимиру Хотиненко ещё могут быть какие-то претензии. Он не из молодых реформаторов, его последние опусы — взять хоть патриотический «1612», хоть душеспасительного «Попа» — вызывали законный скепсис у критики. Но в одной с ним лодке были Анна Меликян, Бакур Бакурадзе, Николай Хомерики — звёзды авторского кинематографа нулевых, и вотум доверия Руминову выдали именно они.

А ведь, казалось бы, «Я буду рядом» — отнюдь не радикальное высказывание, но типичная мелодрама для домохозяек: сентиментальнейшая история матери-одиночки, которая узнаёт, что у неё опухоль мозга, и отправляется на поиски приёмных родителей для своего шестилетнего сына. Именно поэтому победа фильма, в котором мало кому вздумается искать так называемые «смыслы», настолько интересна. Разумеется, при желании отыскать Хайдеггера можно даже в рекламе стирального порошка, но смотреть подобное кино и получать от него весь спектр возможных эмоций в состоянии и зритель неподготовленный — хоть пенсионер, хоть школьник. Недаром изначально «Я буду рядом» делался для телевидения, как мини-сериал, а потом, когда каналы его не взяли, был перемонтирован в полный метр. Ничего, теперь исправятся — возьмут.

Фигура Руминова в высшей степени показательна для современного российского кино. Карьера его началась десять лет назад, с неприлично-амбициозного сценария к триллеру «Одиночество крови». Потом были короткометражки, заставившие многих говорить о рождении многообещающего дарования, — «Deadline» (спецприз того же «Кинотавра») и «Человек, который молчал». Полнометражного дебюта ждали, а в ожидании вокруг Руминова складывался круг сторонников, видевших в нём едва ли не нового Кубрика; сам молодой режиссёр по мере сил поддерживал этот миф.

Интриговал выбранный для полного метра жанр — мистический хоррор, впечатлял нахальный заголовок «Мёртвые дочери». К сожалению, кино, выпущенное после долгих отделочных работ, мало кого впечатлило: сборы крошечные, премий никаких, рецензии кислые. К следующему фильму Руминов резко сменил жанр — «Обстоятельства» были комедией. Только, увы, не слишком смешной или легкомысленной, как мечталось: опять фиаско. Потом был проект Naked Cinema и сделанный в его рамках трёхкопеечный, имитирующий самодеятельно-подпольное кино фильм «Два часа» — весьма любопытный, но заведомо обречённый на крайне узкий круг зрителей (в прокат он так и не вышел). Собственно, когда очередная лента Руминова нарисовалась в конкурсе «Кинотавра», многим казалось, что попала она туда только для кворума. Тем неожиданней была победа.

Хотя на самом деле удивляться-то нечему. В фильме отчётливый и правдоподобный сюжет, хорошие диалоги, разыгранные в высшей степени убедительно. Прекрасные актёры: уже звучат дифирамбы в адрес Марии Шалаевой, сыгравшей центральную роль, — ещё со времен «Русалки» было очевидно, что актриса она неординарная, — но обращают на себя внимание и работа Алисы Хазановой, появляющейся под конец в качестве сиделки, и красотка Мария Семкина, до сих пор известная по трэшу вроде альманаха «Мамы» или комедии «Тот ещё Карлосон», — тут она играет приёмную мать, и безусловно органичный шестилетний Рома Зенчук, чья роль важнее всех прочих. Плюс ощутимое во многих эпизодах знакомство авторов с фактурой: Руминов явно всерьёз исследовал жизнь раковых больных в России, а не просто вообразил, какой она могла бы быть.

Что случилось с Руминовым? Здесь не избежать аналогии с происходящим на экране. Чувствуя, что её мозг перестаёт функционировать, героиня решает обеспечить лучшее будущее сыну, — а фильм переключается с имитации какой-нибудь «Танцующей в темноте» (на неё намекает даже манера съёмки) на сентиментально-прямолинейную драму, без следов концептуальности или интеллектуальности. Руминов отключил голову, дав волю интуиции. Глаза боятся, руки делают, а сердце начинает наконец-то реагировать на происходящее. И возникает — впервые — шанс прямого контакта со зрителем. Того контакта, которого жаждет (увы, как правило, тщетно) абсолютно весь молодой российский кинематограф. Похоже, за это Руминова наградили в большей степени, чем за художественные свершения.

Главная претензия звучала и прозвучит ещё: «Это же обычное „мыло“». Какое угодно, но не обычное. «Я буду рядом» лишено резких сюжетных поворотов и сюрпризов, которые делают смотрибельным любой «житейский» сериал. Напротив, происходящее на экране скучновато-последовательно и именно поэтому жизненно-узнаваемо. Никаких драм, кроме неотвратимой смерти героини, объявленной в самом начале. Да и хватит. Нет, ближайший аналог фильма Руминова — не телепродукция, а современные кинодрамы из какой-нибудь Дании, сделанные отнюдь не Триером. Там их производят с десяток каждый год, а публика их смотрит более активно, чем голливудскую продукцию. И в этом — великая победа датской кинематографии, о которой мечтала бы любая другая, включая нашу.