В конце июня 26-летний флейтист из Цюриха Матвей Дёмин получил первую премию на Международном конкурсе им. П. И. Чайковского — «Оскаре» в мире классической музыки. «Мел» поздравил Матвея с победой (он выступал за Россию!) и выяснил, как из маленького городка в Кузбассе юноша попал в ученики к одному из лучших европейских профессоров.

Однажды в музыкальную школу моего родного города Осинники (Кемеровская область) приобрели флейту Yamaha, в единственном экземпляре. Она была самая обычная, ученическая, но для нас, воспитанников единственной музыкалки небольшого провинциального городка, казалась почти диковинкой. Я к тому времени уже несколько лет занимался музыкой — играл на фортепиано, на блокфлейте. Поэтому мне разрешили попробовать сыграть и на новом инструменте тоже. С того момента, наверное, всё и началось. Мне было девять лет.

Музыка в моей жизни не случайность. Мама до сих пор преподаёт фортепиано, бабушка (её, к сожалению, уже нет) вела в нашей музыкальной школе классы духовых: гобоя, кларнета, трубы. Когда я увлекся флейтой, стала отдельно заниматься со мной. Ездил на местные музыкальные конкурсы, получал награды, и, когда мне исполнилось 14, в семье было принято решение — отправить меня в интернат при Новосибирском музыкальном колледже. Я планировал окончить школу уже там и далее идти в Новосибирскую консерваторию им. Глинки (колледж — это часть её структуры).

У меня, кстати, не было даже каких-то классических подростковых протестов типа бросить всё, назло родителям отправиться на поиски себя. Наверное, я уже понимал: музыка — не просто способ скоротать время после школы, а дело моей жизни. Протест был разве что в том, что я хотел ещё многими вещами заниматься, но в маленьком городе это было невозможно. Например, мечтал играть в футбол, но ни футбольной секции, ни футбольной команды у нас не было, поэтому оставалось только пинать мячик на улице. В перерывах между уроками в школе и музыкалке.

В Новосибирске я проучился до девятого класса, а затем случился ещё один переломный момент. Как-то в одном паблике, где общаются музыканты, я прочитал о знаменитой немецкой флейтистке, профессоре Андреа Либеркнехт. Я послушал её записи и, вдохновившись, просто написал письмо: можно ли, мол, приехать к вам на мастер-класс, сыграть что-то? И Андреа ответила — пригласила к себе в Ганновер. Я приехал, сыграл, мы немного позанимались, и она предложила поступить к ним учиться. Такая программа по подготовке молодых людей к консерватории, как выяснилось, существовала только у них — в Ганновере.

Конечно же, я не мог упустить шанс. Немецкая флейтовая школа — одна из самых сильных в мире, а учиться у такого знаменитого профессора — большое счастье. Поэтому даже незнание языка меня не остановило. По-немецки я тогда не говорил вообще, английский знал на уровне средней школы. Но сдать вступительные экзамены по музыке это не помешало: Андреа зачислила меня в свой класс, мне предоставили бесплатное проживание в пансионе, дали стипендию.

В общеобразовательной школе (куда меня тоже приняли параллельно) было сложнее. Представьте: приходишь, например, на урок истории и не понимаешь ничего, кроме фамилии Бисмарк! Но и учителя, и одноклассники очень поддержали, дружелюбно ко мне отнеслись, и через пару месяцев я начал потихоньку говорить и понимать по-немецки. А вскоре освоил язык — в итоге без проблем окончил школу, поступил в консерваторию, потом и английский подтянул.

Сейчас я живу в Цюрихе, служу в Швейцарском симфоническом оркестре «Тонхалле». Совмещать оркестровую деятельность с сольными концертами всегда было моей мечтой, но духовикам сделать сольную карьеру, поддерживать её не так просто. Возможно, сейчас, после конкурса им. Чайковского, есть смысл этим заняться, начать делать что-то вне оркестра, играть больше концертов, в том числе и в России. В этом смысле конкурс стал для меня счастливой возможностью сыграть для русских зрителей и, конечно, представить свою страну. Это было вдвойне волнительно, ведь исполнители на духовых инструментах участвовали в конкурсе впервые.

Да, так вышло, что профессионально я состоялся здесь, в Европе. Но азам обучался всё-таки в русской школе. И могу сказать, что музыкальное образование у нас на очень высоком уровне. В теоретическом плане в России вообще самая лучшая система образования — в Германии, например, по сольфеджио, гармонии мы на четвёртом курсе консерватории решали задачи, которые в России проходили в восьмом классе школы.

Уровень инструментальной подготовки в России и в Европе тоже примерно одинаковый, просто и там, и там многое зависит от профессора

Единственное, чего, как мне кажется, не хватает в России, — это общеобразовательных школ с музыкальным уклоном, в которых детей готовят к поступлению в музыкальные вузы. Насколько я знаю, таких школ сейчас в России всего три или четыре, а ведь у нас огромная страна, столько талантливых людей, к тому же музыка — наш важный культурный код. Я не эксперт в области образования, но мне просто кажется, что, если бы таких школ было больше, и страна, и люди от этого только выиграли бы.