Социальные сети сократили дистанцию между учителями и учениками до пары кликов. Любопытные школьники изучают профили своих педагогов, а педагоги — откровенные странички своих учеников. Нередко и те и другие допускают чрезмерную откровенность в своем аккаунте. Учитель химии и теории познания Гимназии № 45 имени Л. И. Мильграма Иван Сорокин размышляет о том, как выработать и соблюдать правила поведения в соцсетях.

Года три назад в номере журнала «Афиша», посвященном миру «Вконтакте», был опубликован список странных и неожиданных пабликов, на которые стоит подписаться. Готовил этот список мой друг Евгений Трифонов, поэтому я даже почти не удивился, увидев в списке сообщество «45Confessions», о котором я незадолго до того ему рассказывал. Сейчас паблик слегка заглох. Но тогда это была настоящая соцсеть внутри соцсети: градус выяснения отношений мог соперничать с ключевыми сценами кинофильма «Дрянные девчонки», а уровень разнообразия используемой в титульных откровениях лексики заставлял вспомнить о сценарии «Джуно». Цифра «45» в названии — это номер московской гимназии. Ее полное название — Гимназия № 45 имени Л. И. Мильграма. Я окончил эту школу в 2003 году, а с 2010 года преподаю в ней химию и теорию познания.

Взаимоотношения ученика и учителя всегда можно описать как систему сдержек и противовесов, во многом основанную на вежливом игнорировании очевидных вещей — особенно когда речь идет о старшеклассниках. Иногда это игнорирование более опасно (системный подход к сексуальному воспитанию в российской старшей школе иначе как вредительским не назовешь). Иногда — вполне объяснимо (я действительно не вижу ни единой причины, по которым учителю можно было бы читать личные сообщения школьника в телефоне). Разумеется, широкое распространение соцсетей перевело эту проблему в совершенно новую и гораздо более неоднозначную плоскость. Неловко ли моим нынешним ученикам из десятого класса из-за того, что я когда-то мог прочитать их посты в «45Confessions»? Возможно.

Неловко ли мне из-за того, что я, взрослый мужчина, несколько раз читал искреннюю ругань тринадцатилетних подростков? Разумеется. Думаю ли я, что мое поведение являлось вторжением? Вот этот вопрос является ключевым

Ситуация с властью в отношениях «ученик»-«учитель» асимметрична по определению, и это нормально. Не нужно пытаться это преодолеть целиком и полностью: в случае абсолютного сближения и исчезновения барьеров динамика отношений радикально меняется, а многие педагогические приемы и подходы становятся бессмысленными (подобного рода сюжеты появляются буквально в любом сериале про школу; один из лучших недавних примеров — взаимоотношения Ханны и ее фаворитки Клео в последнем сезоне «Девочек»). Вроде бы это понятно всем и всегда.

Однако представления о личном и публичном пространстве меняются буквально у нас на глазах: мои ученики за десять минут гугления могут обнаружить столько информации обо мне, сколько я не смог бы узнать о любом своем учителе за несколько лет.

Некоторые видят в этом угрозу для учительского авторитета, я же скорее рад: всегда интереснее общаться с живым человеком, а не с платоновской идеей педагога. Фильтрую ли я при этом свои посты в соцсетях? Конечно. Ненормативная лексика, откровенные политические призывы, описания противоправных действий, ссылки на материалы формата 18+ в открытом доступе для меня неприемлемы.

Неприемлемо для меня и добавление учеников в друзья — если только речь не идет об инстаграме (своему аккаунту в этой соцсети я бы присвоил рейтинг 12+). Страдаю ли я из-за этого? Ничуть: несмотря на то, что мой модус поведения с учениками заметно отличается от моего модуса поведения в компании друзей (даже со студентами в университете я веду себя иначе), это не влияет на «истинность» этого поведения. Это очень тонкий компромисс, про который я думаю постоянно и пытаюсь менять поведение в соответствии со своими мутирующими ощущениями. Также я уверен, что периодически совершаю нехилые этические проколы в этой области, но что делать — процесс обучения продолжается.

Позиция учителя в области поведения в соцсетях примерно понятна: веди себя так же и с той же степенью свободы, с которой ты ведешь себя в школе (ладно, с чуть большей)

Более того — есть различные кодексы, формулирующие особенности этого поведения. В конце концов, есть должностные уставы и административный кодекс. Но что же делать ученику? Как ему понять, что допустимо показывать учителю, а что — нет? Понятно ли это интуитивно? Практика показывает, что нет: пределы контроля в отношении сетевого альтер-эго существенно разнятся между подростками, и единой тактики и стратегии нет ни у кого. В итоге мы приходим к слегка парадоксальной ситуации: из-за того, что не существует формализованных причин, по которым школьникам нужно как-то ограничивать себя в поведении внутри соцсетей, вторжение в их личную жизнь осуществить зачастую гораздо проще, чем в случае взрослых. И черт бы побрал этикет — но вот потеря доверия действительно может стать единовременной и бесповоротной.

Способов преодолеть коммуникационные барьеры и совместно выработать новые правила не так много, и самый простой из них очевиден до тупости: мне кажется, нам нужно больше это обсуждать. И не абстрактно, а на конкретных примерах.

Короче, дорогие ученики, простите за лурк в вашем паблике. Я больше не буду.