Для некоторых педагогов увольнение — это возможность начать новую жизнь, избавиться от переработок, низких зарплат, конфликтных родителей и требовательного руководства. Но героиня этого текста в своей работе видела и видит только хорошее. Мы поговорили с бывшим директором школы, которая сейчас работает официанткой, и узнали, как начинался ее путь в профессию, каким он был и почему завершился.

«Если что-то сделаешь не так, потом всем селом обсуждать будут»

Верхнекалиновский, Увары, Образцово-Травино, Жан-Аул — маленькие поселки, расположенные вдоль реки Кизань в Астраханской области. Здесь мимо частных деревянных домов ходят коровы, лошади и козы, в центре села — администрация и продуктовый, где-то — отремонтированные пару лет назад детские площадки и почта, к которым ведут неасфальтированные дорожки. В поселках покрупнее в этом году даже открыли пункты выдачи заказов из маркетплейсов.

Между селами — базы отдыха. Для местных жителей это главный источник рабочих мест. Мужчины работают водителями, егерями, охранниками, женщины — поварами, горничными, официантами. Татьяна (имя изменено по просьбе героини. — Прим. ред.) устроилась на одну из таких баз совсем недавно. До этого она возглавляла сельскую школу.

«Я с пятого класса понимала, что буду поступать в пед. В моей семье все работали на земле: мама агроном, папа рыбак. Мама хотела, чтобы ее ребенок был учителем. Потому что учитель в селе — профессия уважаемая. Я окончила 11 классов, поступила в училище, потом заочно отучилась в вузе. После колледжа вернулась в свое село и устроилась работать учителем начальных классов».

Мы разговариваем с Татьяной в ресторане, где она работает: встречает гостей, протирает посуду, подает завтраки, обеды и ужины, варит кофе и слушает рассказы рыбаков об их жизни, увлечениях, политических взглядах. Татьяна и здесь выглядит как учитель: белая блузка, застегнутая на все пуговицы, волосы собраны, спина прямая. Голос — спокойный и добрый.

О школе Татьяна говорит так, будто до сих пор каждое утро приходит именно туда, к детям. Произносит «моя работа», улыбаясь

«Я свою работу любила, люблю и всегда буду любить. Мне так интересно, что к нам приходят маленькие человечки, которым ты в первом, третьем, пятом классе очень нужен, а к 10–11-му классу они взрослеют, ты с ними общаешься на равных. Потом твои дети уходят, звенит последний звонок в мае — и думаешь: «Всё, больше не буду никого брать! Таких детей больше нет. Вот сидел за этой партой Ваня, Дима, Петя, и теперь что, другой ребенок там будет? Это же не то!»

А 1 сентября снова приходят малыши, начинают работать. Проходит время, и ты в них влюбляешься. Снова думаешь: «Как я без них буду?“»

Село, в котором Татьяна живет с самого рождения, — небольшое, примерно на тысячу жителей. Детей в классах мало — в этом году, например, в первый класс местной школы пришли 9 учеников. Учителя и родители друг друга, как правило, хорошо знают: встречаются на улице чуть ли не каждый день, по вечерам видятся в магазине, летом — на берегу реки или на местном пляже.

«К тебе приходит ребенок в класс, и ты знаешь, из какой он семьи. Думаешь: он сегодня вообще ел или нет? А мама у него выпивала? Папа ругался? Отводишь его в столовую, чтобы позавтракал, потому что прекрасно понимаешь, какая у них дома обстановка. И к учителям, конечно, больше требований — я на сельский пляж в купальнике выйти не могу, там же мои ученики. Если ты что-то сделаешь не так, потом всем селом это обсуждать будут. Я собираюсь на встречу с друзьями, а мама мне говорит: «Ты там много не пей! Ты учитель, ты должна всегда об этом помнить!“»

Мы постоянно прерываемся, потому что гости забегают в ресторан, чтобы попросить чай, взять мороженое или узнать, что будет на обед. Я спрашиваю о сложностях, которые возникали в работе, а в ответ слышу: «Не было у меня такого». Уточняю: может, переработки или низкие зарплаты? Татьяна соглашается, что работать было тяжело. И сразу же добавляет, что минусы есть в любой профессии, не только в школе.

«У педагогов в селе нагрузка огромная. Я приходила за полчаса до начала рабочего дня, в час уходила на обед, к трем возвращалась, чтобы провести внеурочку. Дома готовилась к урокам: проверяла тетради, составляла планы, искала информацию, сама рисовала и вырезала дополнительные материалы для детей — компьютеров и принтеров-то нет. Иногда засиживалась до двух часов ночи, а к 7 утра снова на работу.

А зарплаты? Учителя у нас получают по 20 тысяч. К нам приезжал на базу гость из Казахстана, тоже сельский учитель. Спрашивал, почему из Астраханской области педагоги бегут к ним работать. Потом узнал, сколько мы получаем, и всё понял. Он сам больше 70 тысяч зарабатывает. У меня такой зарплаты не было, даже когда я директором была».

«Директор — это в первую очередь хозяйственник»

Директором Татьяна стала не сразу, сначала 6 лет отработала заведующей по учебной работе. Отвечала за всё, что касается учебы: подготовку детей к ОГЭ и ЕГЭ, проведение педсоветов, родительские собрания. Надо было разбираться с внутришкольными конфликтами, следить за изменениями во ФГОС, мониторить сайты ФИПИ и помогать выпускникам. Всё это приходилось совмещать с преподаванием. В сельской школе кадров не хватает, работать на одной должности — непозволительная роскошь.

Но Татьяна уточняет: ни в должности учителя, ни в должности завуча выгорания она не чувствовала. Усталость и отчаяние, желание всё бросить появились, только когда она стала директором.

Цели возглавить школу Татьяна перед собой никогда не ставила. Ей нравилось быть завучем, заниматься самообразованием, помогать школьникам с учебой, следить за соблюдением правил и дисциплины. Хотя и на этой работе были непростые моменты: «Однажды в школу ребенок пришел с ножом, зашел ко мне в кабинет. Я три часа с ним разговаривала. Мы ругались, потом смеялись. Он в итоге этот нож мне отдал. Я в кабинете его хранила, пока он школу не окончил».

От предложенной руководящей должности Татьяна отказываться не стала: «Раз выбрали — надо работать». И началось: знакомство с чиновниками и общественниками, попытки выбить деньги на ремонт и попасть в федеральную программу. Просто так выделять средства никто не спешил: надо было написать в администрацию, попросить кого-то доехать до села и посмотреть, в каком состоянии находится школа — чуть ли не пальцем показать на обшарпанные стены и потолок, старые игрушки в саду и парты в классах.

После таких экскурсий, как говорит Татьяна, деньги выделяли. Сначала удалось отремонтировать детский сад, который находится на территории школы, закупить новые игрушки, постельное белье. Потом занялись школой: на территории появилась спортивная площадка, внутри — актовый зал и пищеблок.

«Директор — это в первую очередь хозяйственник. Твоя задача — чтобы у детей были нормальные условия для обучения. Ты приезжаешь в другие школы, видишь, что там есть что-то, чего у тебя нет, и стараешься это изменить.

Другая большая проблема — кадры. Учителей не хватает. Я ездила в университеты наши, общалась с молодежью. Они сначала загораются, потом приезжают в школу, видят, что у нас ни ноутбуков, ни досок интерактивных — ничего нет. Да и в самом селе им чем заниматься? Кино, музеев нет.

Еще и зарплаты низкие, а у молодежи семья, им хочется путешествовать, заниматься саморазвитием, да просто еды купить, в конце концов

Сейчас в школе работают в основном местные педагоги, у которых стаж 25, 30, у некоторых 40 лет. Есть девушки, которые отучились в городе и вернулись в село, потому что замуж здесь, например, вышли. Но таких мало. Учителя совмещают несколько ставок: учитель географии преподает биологию и химию. Учитель математики — физику и информатику».

Мы с Татьяной вышли на веранду. На улице около 40 градусов жары, гости — из Москвы, Самары, Астрахани — после обеда разошлись по номерам, чтобы отдохнуть под кондиционерами перед вечерним выездом на рыбалку. Когда мы начинаем говорить про задачи директора, Татьяна напрягается и немного нервничает. Про детей, уроки, даже переработки она говорила расслабленно, с любовью и улыбкой, про нехватку кадров и ремонты рассказывает серьезно и сосредоточенно, по-директорски.

«Это огромная ответственность. Неважно, кто прав, кто виноват — спрашивают всегда с директора. Ученик упал, ногу поцарапал — родитель идет к тебе, потому что он доверил тебе своего ребенка. Не так накормили — виноват директор. Плохо экзамены сдали — я буду отвечать, потому что не смогла организовать, выстроить процесс так, чтобы всё прошло хорошо.

У меня были и срывы, и слезы, постоянно думала, что это не моё, что надо год доработать и уйти. Но я не могла бросить школу. Хотелось, чтобы всё у нас было: и ремонт, и учителя, и чтобы умные ребята оставались и ЕГЭ сдавали, шли в вузы. Это мое желание толкнуло меня на нарушение закона. Из школы мне пришлось уйти».

«Самое лучшее, что есть на свете, — это ребенок»

Про все детали правонарушения Татьяна не рассказывает. Что-то про деньги, взятку, новые ворота или калитку в школе, которые появились сразу после того самого «неправильного поступка».

«Я не считаю, что совершила преступление. И, скорее всего, если бы могла вернуться в прошлое, сделала бы то же самое — мне надо было школу поднимать. Но я не думала, что мне придется попрощаться с моей профессией. 20 лет я проработала в школе. Была уверена, что ничего больше не умею. Не понимала, как мне жить дальше, как зарабатывать. Было очень трудно. Мне предлагали переехать, заняться репетиторством. Но как я уеду? Я родилась в этом селе, всю жизнь здесь прожила, я не могу представить себя в другом месте».

Разговор прерывается — Татьяна пытается сдержать слезы, а потом, собравшись, дополняет: «Мне звонят до сих пор и спрашивают, когда я смогу вернуться. Я бы год назад сказала, что ни за что не вернусь. А сейчас понимаю, что хочется назад, к детям».

После увольнения Татьяна сперва пошла мыть полы, потом устроилась работать на базу. Сначала мыла посуду, а теперь работает «в зале»: «Я этого не стыжусь. Считаю, любую работу, за которую берешься, надо делать хорошо. И я поняла, что могу заработать себе на жизнь, могу своего ребенка обеспечить. Здесь мне интересно: наблюдаю за гостями, которые к нам приезжают, и в каждом из них вижу ребенка. Кто-то капризный, кто-то спокойный — к каждому надо найти подход, прямо как в школе. Я сижу, натираю вилки и смотрю, кто как себя ведет, о чем говорит. Мои коллеги — очень интересные люди. Они мне рассказали о таких книгах и фильмах, о которых я не слышала. Да и времени у меня на всё это раньше не было».

На веранду, пока мы разговариваем, забегают дети-школьники. Громко болтают, смеются, у каждого в руках — по мороженому. Не обращая на нас внимания, убегают в сторону бассейна. Мужчина-гость, директор какой-то крупной фирмы, смотрит на них строго и недовольно что-то бурчит, а Татьяна провожает их взглядом, полным любви. Потом поворачивается ко мне:

«Самое лучшее, что есть на свете, — это ребенок. Пускай дети хулиганят, шумят, высказывают свое мнение — главное, чтобы они были рядом! Я у них всегда учусь чему-то новому.

Когда я только пришла в школу, была строгим амбициозным учителем, мне казалось, что я всё знаю. И моему первому выпуску досталось — кричала на ребят, ругалась. В этом классе у меня был мальчишка из неблагополучной семьи — он мог пропустить уроки, потому что ходил ловить рыбу, чтобы накормить пьяную мать и младшую сестренку. Так вот, этот мальчик, когда к нам пришла завуч и спросила, кричит ли на них учитель, встал и ответил: «Нет, вы что! Она на нас не кричит. Она нас любит». Мне тогда так стыдно стало — я же понимала, что я повышаю голос.

Мальчик потом из нашей школы ушел, его маму лишили родительских прав. Но я знала, что он попал в хорошую семью, отучился. Нашла его в социальных сетях и следила за его успехами. А недавно я была дома, занималась делами. Слышу — стук. Открываю калитку — стоит двухметровый красавец с коробкой конфет, тот самый мальчик. Рядом с ним еще одна моя ученица. Позвала их домой, мы пили чай и болтали. Он сел справа, девочка — слева. Я на них смотрела и думала: ну что может быть лучше?»

Фото на обложке: Дмитрий Феоктистов / ТАСС. Фото в тексте: Мел