Немногие дети в 12 лет могут уверенно сказать, кем хотят стать в будущем. Но теперь принять решение их просят уже в этом возрасте. Как в физмате оказываются вчерашние двоечники? И при чем здесь активные бабушки и хитрые репетиторы? Наша колумнистка и мать двоих детей Маша Трауб рассказывает, как родители пытаются отличить класс «П» от «Э».

Сейчас, если ты мать старшего школьника, у тебя не только спросят, в каком классе учится ребенок, но и на какой специализации. В самой идее разделения старших классов на физико-математический, гуманитарный, химико-биологический нет ничего плохого (и даже нового). Если ребенок проявляет явный интерес к техническим наукам или, наоборот, страдает на уроке математики, но любит русский язык и литературу, то выбор понятен. И для многих детей специализация становится спасением. Но далеко не для всех, это во-первых. А во-вторых, сейчас этот выбор предлагают сделать не после восьмого класса, а уже после шестого.

В 12–13 лет редкий ребенок способен четко обозначить свои интересы. Да и не должен. В этом возрасте пока интересно или не интересно все. И желание прогулять контрольную (что по истории, что по биологии) одинаково искреннее. И уж конечно, подростку просто страшно делать выбор, который «повлияет на всю его жизнь», как иногда преподносят школьную специализацию учителя и родители. Не говоря уже о том, что условные гуманитарии вполне прилично могут решать математические задачи, а технари бывают более начитанными, чем гуманитарии, и прекрасно пишут диктанты-сочинения по русскому.

Так что выбор направления в этом возрасте (в иной раз и по окончании школы) в большинстве случаев определяется просто:

• «Родители сказали, что надо идти на физмат. Там хотя бы подтянусь за умными, а то так и останусь дураком»;
• «В гуманитарный класс пошла Настя. Она моя лучшая подруга. Поэтому и я пошла»;
• «Бабушка хочет, чтобы я стала врачом. Да, раньше я тоже хотела стать врачом, но давно передумала. Но не буду же я расстраивать бабушку. Поэтому пошла на химбио»;
• «Да мне вообще все равно. Лишь бы отстали все. Поэтому остался в общеобразовательном».

Школа, в которой учился мой сын, а сейчас дочь, всегда считалась сильной именно благодаря физико-математическому направлению. Еще лет восемь-десять назад дети заполняли заявление, в какой класс хотят поступить, и выбирали из трех вариантов: химбио, физмат и гуманитарный. Они сдавали экзамены, но никто не говорил, что, мол, «или физмат, или все». Можно было спокойно перевестись, если выбор оказывался не совсем верным или менялись интересы. Мой сын вообще написал физику на тройку и собирался идти на химбио, полагая, что у него нет шансов. Но его поймала в коридоре физичка Ирина Константинова и сказала, чтобы он не дурил и что его уже зачислили на физмат.

Раньше бывало так: нас, родителей, вообще к выбору не привлекали, и мы никак не могли на него повлиять

Дети решали сами или с помощью учителей, заинтересованных в ученике. И уже в более сознательном возрасте, чем 12 лет. Кстати, сын поступил на бюджет физического факультета МГУ. Физику же он полюбил именно благодаря Ирине Константиновне.

Затем в школе сменился директор, многие учителя вышли на пенсию, родительские собрания отменились из-за пандемии, да и в онлайн-формате проходили скорее для галочки. Классная руководительница дочери присылала в родительский чат ссылки, и вся информация содержалась в бесконечных таблицах и приказах. Когда дочь училась в шестом классе, из этих бесконечных ссылок выяснилось, что в школе появится класс «Математическая вертикаль» и именно из него будет формироваться будущий физмат-класс. Для поступления требовалось участие в олимпиадах и пятерка по математике.

К концу шестого класса родительский чат забурлил. Оказалось, что появляется не только математический, но и билингвальный класс, где общеобразовательные предметы будут преподаваться на английском языке. Я еще удивилась: неужели в индустриальных масштабах появились учителя, которые способны преподавать литературу, алгебру, историю и географию на английском — ведь раньше, много лет назад, это были уникальные специалисты… Нет, не появились. Просто добавились часы английского.

В седьмом классе выяснилось, что в математический класс попали не только те, кто хотел, но и те, кого заставили родители. Так, в нем оказалась девочка Ксюша, которая чуть ли не с первого класса занимается математикой дополнительно — и все бесполезно. Но она стала призером олимпиады, которая проводилась онлайн. А вот в классе, если не спишет, неизменно получает двойку. У доски — тоже сразу два.

Все знают, что Ксюша элементарный пример не в состоянии решить, но как только нужно что-то сделать онлайн — тест, например, — так все идеально. Решает репетитор, а не Ксюша.

Учителя тоже об этом знают, но предпочитают молчать: кому сейчас нужны скандалы?

А в билингвальном классе оказался Никита. С английским у него приблизительно так же, как у Ксюши с математикой. У Никиты бабушка — бывший учитель английского. С внуком она не занимается, поскольку увлечена перепиской с Министерством просвещения и прочими вышестоящими органами, куда звонит, шлет жалобы приблизительно на все и сразу — от организации питания до необходимости отменить ЕГЭ. Связываться с бабушкой никто не хочет.

А уже в этом году нужно было выбрать класс для обучения в следующем. Широта выбора потрясает воображение. Появились медиакласс, айти, предпринимательский, инженерный, курчатовский. В описании последнего, например, значится «формирование предпрофессиональных умений и конвергентного мышления».

Все семиклассники способны сделать выбор, понимая, что «конвергентное мышление» — именно то, что им нужно и о чем они мечтали?

Мне пришлось гуглить, чтобы понять значение термина. Буквы классам присвоили соответствующие: 8 «М» — медицинский, 8 «Б» — билингвальный, 8 «П» — предпринимательский. Но, например, медиакласс будет носить букву «Э», а общеобразовательному досталась «А».

— Почему? — спросила меня дочь. — «М» — это медицинский, но почему «Э»? Как они будут говорить? Мы в… эээ… классе? Все будут думать, что они забыли, в каком классе учатся. А общеобразовательный — это ведь «О», а не «А»?

«Не пытайся искать логику. Буква ведь ничего не значит», — сказала я

Хотя, конечно, значит. Я вспомнила историю, рассказанную знакомым: мама запрещала маленькой девочке есть мороженое, а папа разрешил. Девочке было неловко назвать маму плохой, а папу — хорошим. Поэтому она сказала: «Что же получается: мама — „П“, а папа — „Х“?»

Дети, конечно, обсуждали очередное распределение. Степа объявил, что учиться не будет, потому что нет спортивного класса. Несправедливо! Пусть сделают спортивный класс с дополнительными уроками физры, тогда он первый в него запишется.

Аня плакала и объявила, что не будет больше дружить с Нюсей. Зачем заводить новых подруг, если их опять разлучат? Вот она дружила с Лизой, а теперь они не лучшие подружки — Лиза в другом классе. Рита хотела пойти в педагогический, раньше он точно был в школе, а теперь нет, и что делать, девочка не знает. А еще дети решили, что общеобразовательный класс создан специально для хулиганов и двоечников. И туда попасть — совсем позор.

Родители даже не забросали чат вопросами. Видимо, были шокированы столь широкими возможностями выбора. Или готовились к тому, что в какой-то момент опять все радикально поменяется. Лишь одна мама написала ностальгическое: «Как хорошо было раньше. Я с первого по одиннадцатый класс училась в „А“ классе. Были еще бэшки и вэшки. И все. Мы до сих пор раз в год собираемся всем классом… Наши девочки прибежали в младшую школу навестить свою первую учительницу, так охранник их не пустил. Не положено. Да, я все понимаю, коронавирус, пандемия, но почему нельзя навестить первую учительницу?»

И я подумала, что в современных школах нужно завести класс «Д», где детей будут учить дружить.

Фото на обложке: shutterstock / Juice Verve