«27 августа 2024 года я все еще находился в полицейском участке в Париже. Это был мой третий день там. Без устройств и доступа к интернету казалось, что я прохожу экстремальный цифровой детокс.

На допросе спросил у своего адвоката, вызовут ли в полицию мою любимую Юлию. Он сказал, что она должна была прийти, но не смогла. Я настаивал на причинах. «Испугалась? Уехала из Парижа?» — спросил я. Он замялся. «Она беременна», — наконец сказал он.

Это был совсем не тот ответ, которого я ожидал в тот момент. Несмотря на то что все это время я сохранял спокойствие, эта новость выбила меня из колеи. Сделав паузу, я сказал: «Спасибо за хорошие новости». Другие присутствующие — переводчик, клерк и полицейский — неловко улыбнулись.

Позже я узнал, что полиция не знала, как сообщить мне о беременности Юлии. Обстоятельства были далеко не праздничными. Юлия была одна в чужой стране, в которой она никогда не бывала ранее. Никто не знал, когда я смогу снова с ней поговорить.

К счастью, меня выпустили поздно вечером на следующий день. Когда я поднялся на террасу на крыше отеля, где остановилась Юлия, прямо передо мной разразился великолепный фейерверк. Внизу как раз началась церемония открытия Паралимпийских игр.

Но настроение было совсем не праздничным. Я узнал, что пока меня не было, на нее оказывалось колоссальное давление. Один блогер запустил слух, что она «агент Моссада». Другие люди придумали нелепую теорию, что именно ее посты (а не детали моего чартерного рейса) помогли полиции вычислить меня.

Ее гаджеты были конфискованы, и несколько недель она не могла войти в свои аккаунты. Ее молчание в соцсетях породило ещё больше спекуляций. Кибербуллинг в ее адрес достигал новых высот.

Юлия держалась стойко. Но, в отличие от меня, она не привыкла к враждебности. Она не создана для войны.

Два дня назад она была на приеме у врача, который вел ее беременность. Я работал, когда Юлия прислала мне три плачущих смайла из кабинета врача. Я сразу понял, в чем дело».

пост Павла Дурова