Мнения психологов иногда как сводки боевых действий: «не давайте кукол-монстров детям», «игрушки такой направленности вредны для психики», «они вызывают страх, а страх запускает агрессию», «они вырабатывают привычку к насилию». Когда я слышу эти доводы, вспоминаю игрушки мальчиков: почему-то за их привычку к насилию не беспокоится никто.

Поэтому давайте без истерик и излишней тревожности разберёмся, почему же девочкам так нравятся куклы-монстры? Что в них особенного?

Кукла — это всегда больше, чем игрушка. Это копилка ценностей общества, они эволюционируют вместе с социумом. Так, народная кукла всегда была олицетворением семейного и крестьянского быта. Советская показывала, что женщина важна не только в семье, но и на производстве. Куклы были одеты удобно, чтобы они «могли учиться и работать», их часто выпускали в привязке к какой-либо профессии. Позже, с наступлением перестройки, девочки влюбились в Барби. Подчёркнуто красивая, женственная и одетая по последней моде, она в те времена ещё звала совсем в другую жизнь, где главная ценность — не польза для общества, а красота, благополучие и достаток, хотя сейчас и образ Барби очень изменился.

Время снова изменилось, рынок завоевали странные куклы: Eguestria Girls, феи Winx, Bratx, Moxie Girlz. Их отличительной чертой является то, что каждая имеет уникальный характер, индивидуальность. Эти куклы олицетворяют новый переход в общественном сознании: от стремления соответствовать навязанным извне идеалам (крестьянка, производственная единица, красивая и счастливая домохозяйка) к возможности найти, принять и раскрыть собственную индивидуальность. Они показывают интерес к личности, а не к роли. Девочка может выбирать свой путь. Эти куклы говорят — мир разнообразен, при этом мы можем быть вместе и взаимодействовать. Венцом этой парадигмы и главным источником негативных эмоций родителей, на мой взгляд, стали куклы серии Monster High (Монстер Хай, Школа Монстров). Девиз кукол и мультипликационного сериала: «Будь собой, будь уникальной, будь монстром!».

Куклы Монстер Хай — очень разные, есть красавицы, а есть и «чудовища». В отличие от кукол предыдущих серий, им не обязательно быть милыми (хотя есть и красотки), не обязательно быть умными (хотя есть и очень умные героини). Они олицетворяют возможность девочки быть самой собой, выбирать свой собственный путь. Она может быть несовершенной, не вызывать положительных эмоций. У неё есть право быть вызывающей и эпатирующей. У неё есть право быть любой.

Но и это ещё не всё. Монстер Хай учат нас:

• Толерантности. Они учат принимать и понимать других, не похожих на тебя, уметь выстраивать с ними отношения и эффективно взаимодействовать. В Школе Монстров собраны ученики из совершенно разных семей с разным укладом жизни. Да у них даже возраст разный. Франки Штейн — 15 дней, а Рошель Гойл — более 400 лет. Для меня это аллегория встречи разных по возрасту культур, которую мы наблюдаем в современном мире.
• Инклюзии. Мы все говорим о необходимости инклюзии. Но при этом отворачиваемся от Школы Монстров, в которой эта инклюзия представлена в игровой форме. Например, кукла Фрэнки Штейн. Её тело сшито вместе, иногда она теряет некоторые его части. Или Лагуна Блю — морская красавица и капитан школьной команды по плаванию. Она не может долгое время находиться на земле, потому что её кожа начинает сохнуть.
• Принятию своего тела. Эти герои близки подросткам, чьё тело меняется очень быстро. Школа монстров показывает, что в этот период жизни можно приспосабливаться к своему странному телу, но при этом оставаться собой и активно участвовать в жизни с учётом своих физических возможностей.
• Каждый из нас индивидуален, имеет изъяны характера, но и это можно принять. Так и куклы — например, Рошель Гойл, горгулья с крыши французского собора Нотр-Дам, довольно агрессивна. Чаще всего агрессия с её стороны возникает, когда кто-то из её близких в опасности. Тем не менее, Рошель научилась с этим справляться и нашла своё место в Школе Монстров.
• Если твои родители монстры, ты не обязан быть таким же. Да-да, мы, родители, неидеальны, и в некотором смысле тоже монстры. Мы можем признать право детей взять от нас лучшее и не брать груз прошлого, отказаться от некоторых наших ценностей и убеждений, выбрать что-то иное, своё.
• Умению видеть свою «тень». В психологии есть понятие тени. Так вот, видеть в себе тень, условно говоря, означает «принять существование монстра в себе». Это один из важных этапов саморазвития. Я вижу в этих куклах как раз возможность для ребёнка увидеть в себе не только хорошие стороны, но и тёмные, научиться с ними жить и использовать их для собственного развития.

Почему же Монстер Хай вызывают такое отторжение у многих взрослых? Думаю, что именно умение не отвергать новое, непривычное, не всегда радующее глаз — это то, чему мы не научились. Куклы-монстры как рентген высвечивают неумение испытывать эмпатию к непривычному. Это мы, взрослые, называем их страшными и опасными.

Это мы, взрослые, с лёгкостью обесцениваем и отвергаем желания ребёнка, которые не соответствуют нашим эстетическим взглядам

Это мы, взрослые, можем назвать гадостью то, что ребёнку кажется красивым и ценным. Это мы, выросшие там, где поощрялось следование идеалам, часто не можем принять то, что им не соответствует.

И в этом нет нашей вины. Именно «правильный» фасад был залогом успешного выживания в то время, когда мы росли. Мы должны были быть ровными и одинаковыми, соответствовать одобренным сверху нормам, действовать так, как правильно. А как это «правильно» — решали за нас. Это мы жили в парадигме «пионер — всем пример», а дальше прилагался список того, что нужно. Это мы воспитаны людьми, чья жизнь проходила в ещё более жёстких рамках. А они были воспитаны теми, кто мог поплатиться жизнью за любое отступление от «правил».

Мы привыкли, что «фасад» должен быть красивым и правильным, а ещё нужно быть бдительным, ведь всё, что отличается, может быть врагом

Потом появляются эти монстры. И, конечно, нам непросто принять их, разглядеть индивидуальность за непривычным фасадом. Для меня стали проходом в другую действительность, в мир с другой парадигмой. Я, конечно, пришла к ней не сама. Я бы никогда не влюбилась в этих жутких кукол, я бы проходила мимо них, воротя нос. Этот мир монстров проник в меня вместе с увлечением моего ребёнка. Это я сама ловила себя на отторжении нового. Но желание понять ребёнка, его стремления, оказалось сильнее. Я искала в себе то, что пугает меня, раз за разом выкапывая новые слои абсурдного страха и предубеждений.

Теперь, когда я сталкиваюсь с чем-то новым, что меня пугает, я спрашиваю себя: чего именно я боюсь, что именно я отвергаю? Это помогает не только в выборе игрушек и отношениях с детьми, но и в других сферах жизни.

Фото: Shutterstock (content diller)