С первого сентября в моей трудовой биографии добавился ещё один пункт — «заместитель директора по информатизации и инновационной деятельности». Мне досталось полставки в лицее, который я сама же окончила 16 лет тому назад и с которым никогда профессионально не расставалась, меняя свои официальные должности и неофициальные статусы от старшей вожатой до координатора проектов, от редактора сайта до педагога-организатора.

По сути дела, всё это время я приходила в школу делать конкретные, строго ограниченные по времени проекты — фильмы, презентации, юбилеи, конференции, сценарии и всякое вокруг — и уходила, когда работа была закончена, до какого-нибудь нового «вызова современности». Изменилось ли что-нибудь в моей жизни с переходом в высшую школьную административную лигу? О да, ребята. О да.

1. Никто не даст вам времени на адаптацию. Работа начинается здесь и сейчас. Нет, не сейчас, а вообще вчера

Даже если ты до этого десять лет отработал в университетской административной структуре, школа, которая, казалось бы, должна находиться где-то в смежной управленческой реальности, на деле оказывается отдельной бюрократической галактикой, законы которой придётся изучать в режиме реального времени.

Особенно, если повезёт, как мне, в первые же месяцы работы сразу же столкнуться с плановой проверкой Роспотребнадзора. Или ответить за одни рабочие сутки на 13 входящих запросов от вышестоящих административных инстанций. Или подготовить за три дня пакет рабочих документов с осмысленным текстом на 354 страницы.

Разумеется, ты не будешь беспросветно одинок в этой бодрящей работе. Но навсегда перестанешь верить экспертным HR-статьям от «специалистов кадрового менеджмента», утверждающим что «окончательное „вливание“ человека в рабочий ритм организации происходит на 10-12 месяц».

---

2. Свой авторитет в глазах коллег-учителей придётся выстраивать с нуля. Даже если вы прекрасно общались и работали вместе последние 20 лет. Даже если вы у них учились. Хм, особенно, если вы у них учились!

Около четверти моих сегодняшних школьных коллег помнят меня с 13-летнего возраста (сейчас мне 32). И это феерическая обманка — если вы когда-нибудь работали со своими родственниками в структуре с формально-вертикальным подчинением, вы поймете, о чём я. Потому что с одной стороны тут мощный фидбэк из миллиона совместно распитых чашек кофе, общих побед, преодолённых гор и разговоров по душам, а с другой — необходимость порой напоминать этим прекрасным и действительно крепко любимым людям о некоторых их должностных обязанностях, из рамок которых они, бывает, иногда выпадают.

Но если вам повезёт так же, как мне, те самые дорогие-любимые коллеги с огромным пониманием отнесутся к двойственности вашего чуть изменившегося статуса. А некоторые из них снова возьмутся вас незаметно учить — тактичными советами, лёгкими намеками, точечными подсказками, что вы, правда, вообще не сразу осознаете — просто почувствуете через 3-4 месяца, как вдруг внезапно качественно поумнели.

Но вообще мне кажется, что у хорошего администратора в образовании есть только одна разумная профессиональная позиция.

Зам — это, в первую очередь, обслуживающий персонал для преподавателей, а не наоборот

Со всеми вытекающими отсюда профессиональными обязанностями, которые не прописаны ни в одной должностной инструкции, но создаются правдой сегодняшней школьной жизни. Например, оберегать, насколько это вообще возможно, учителей от формальной отчётной писанины. Например, не решать важные для них вопросы без их участия. Например, позволять им просто быть уставшими людьми, которым хочется просто молча посидеть в учительской с тобой рядом, потягивая свой давно остывший нескафе.

---

3. Большинство учителей понятия не имеют, каковы на самом деле объём и содержание вашей административной работы

Не скажу за всех остальных завучей, но 85% моего рабочего времени занимает написание текстов, которые, скорее всего, не увидит ни один наш учитель-предметник. В этом увлекательно разнообразном жанровом ряду — официальные ответы на самые разные запросы к школе, от статистических данных до развёрнутых объяснительных; заявки на гранты и конкурсы; презентационные тексты; локальные нормативные акты; реестры и списки; всяческие программы развития; поздравительные адреса к юбилеям наших партнёров и чёрт знает что ещё. Пожалуй, единственное, что так или иначе удостаивается широкого общественного прочтения — это тексты нашей внутрикорпоративной рассылки (а её ещё сверстать надо нормально) и публикации в печатной прессе о школе (которые даже не всегда подписаны моим именем).

Это я всё к тому, что для большинства коллег моя работа выглядит так: я сижу за компом и что-то быстро пишу. При этом совершенно не понятно, делает ли вот эта моя работа жизнь конкретного педагога хоть как-то лучше. Тут можно было бы вставить затёртую в интернетах цитату («Каждый человек, которого ты встречаешь, сражается в битве, о которой ты не знаешь ничего» etс.), но я, собственно, о другом. Завучи тоже далеко не всегда знают, с чем и как бьются каждый день учителя. Но, как ни крути, на фронтире образования, с детьми и родителями, стоят именно они, а мы — что ж, по мере сил и собственных возможностей прикрываем их с тыла.

---

4. Вам придётся как будто выучить новый иностранный язык — тот уникальный, на котором говорит именно ваша школа. Зато потом вы научитесь читать мысли

Без усложнённых отсылок к понятиям ноосферы и общей апперцепционной базы, сформулирую лично пережитое ощущение: каждая школа имеет свой собственный, внутренний смысловой код общения, формируемый поколениями профессионалов, работавших и работающих в ней. И это не только и столько профессиональные термины, которые ты либо знаешь, либо нет. Это про твоё знание и понимание конкретных традиций, историй, имён, фраз, ситуаций, текстов, связанных с этой конкретной школой, которые возникают постоянно в разговорах твоих коллег и которые ты с лёту понимаешь и расшифровываешь, как общеизвестные цитаты из классических книг или фильмов.

Я не знаю точно, как именно передаётся внутри школы это знание (полагаю, надо много спрашивать и ещё больше — слушать), но определяется оно очень просто — любую недоговоренную на бегу собеседником мысль ты можешь быстро подхватить, доформулировать, развить, проиллюстрировать и расписать на три абзаца поясняющего текста.

И, честно сказать, без этого единого профессионального мироощущения фиг вы справитесь с очередным конкурсным дедлайном, когда за один вечер вам нужно подготовить с коллегами какой-нибудь очередной потрясающий воображение мастер-класс или открытый урок. Потому что в ситуации жёсткого лимита времени (то есть всегда) спасает исключительно вот эта профессиональная эмпатия-телепатия: «Так, а тут надо…» — «Я уже так и написала».

---

5. Вы переживаете самое счастливое время в своей жизни. Переживаете так быстро, как никогда раньше

Счастливое, потому что вокруг вас — удивительно талантливые профессионалы (часто уставшие, порой не в настроении, постоянно забывающие свои чашки в учительской и вот это вот всё).

Счастливое, потому что перед вами — удивительно талантливые дети (плюющие на авторитеты, сидящие в гаджетах, амбициозные и ленивые одновременно, в целом — не дающие интеллектуально расслабиться ни на секунду).

Счастливое, потому что за вами — та самая ваша «Москва, за которую отступать некуда», ваша школа, которую вы всеми силами, как можете, пытаетесь удержать, не потеряв по дороге здравый смысл. И это драйвово, немного безумно, иногда страшновато, но определённо стоит пережить, чтобы было о чём рассказывать своим детям, которые, дай-то Бог, тоже когда-нибудь придут сюда учиться.

Переживаете быстро — потому что никогда и нигде время не летит с такой скоростью и не вмещает при этом так много. Я даже начинаю думать, что возможно именно в этом секрет школьных учителей, которые десятилетиями внешне почти не меняются. Что ж, в этом случае меня ждёт по крайней мере один приятный незапланированный бонус. Если я, конечно, выдержу вторые полгода.

Фото: Shutterstock (Denis Kabelev)