Устраиваться на новую работу всегда волнительно, учителям особенно. Какой будет школа? А руководство? Как дети воспримут нового педагога? Наш блогер Александр Прокудинский рассказал о своём опыте трудоустройства в подмосковную школу.

Вид вокруг не придавал энтузиазма: напротив успевших потрескаться и почернеть панельных домов 80-х-90-х годов — строительные краны, возводящие новые и новые муравейники, превращая окрестность в неоурбанистический ад. Корбюзье был бы доволен.

Через каждые полтора километра висели билборды с рекламой очередного райского уголочка на земле обетованной: ЖК Город-Сказка, ЖК Солнечный рай, Пахорские луга, Императорские усадьбы РОМУШКИНО, Телянино Village. Мне сразу захотелось поприсутствовать на совещании пиарщиков по выбору названий для новых жилищных комплексов и при этом увидеть серьезность в их лицах: местечко в 15 километрах от МКАД с речкой, куда местный завод сливает отходы, они называют раем.

«Солнечный рай», куда я приехал на собеседование, выглядел так: лужковские «П-44-Т», возведённые еще пару лет назад, успели потрескаться, улицы забиты автотранспортом. Местное население собиралось на работу, заполоняя пространство возле остановки — при оптимистичном раскладе до метро можно доехать минут за 30. Лица толпящихся людей вовсе не излучали радости по поводу пребывания в «раю».

Наконец, я нашёл школу. В интернете писали, что построили её три года назад. По виду и не скажешь: кажется, здание сохранилось со времён перестройки: облицовано красным кирпичом и напоминает советскую фабрику. Краска на стенах внутри потрескалась, наспех замазанные свежим слоем краски надписи свидетельствовали о том, что иногда здесь что-то ремонтируют. Двери из ДСП разбухли от влаги.

Пока я рассматривал внутреннее убранство храма науки, охранники с важным видом записывали мои паспортные данные. Такое значение собственной персоне у нас придают только две категории населения — чиновники и охранники. «Страна рабов, страна господ…» Меня пропустили, я сел на лавочку перед раздевалкой. В школу не спеша прибывали опоздавшие, которых дежурный учитель отчитывал дежурными фразами: «Опять опаздываешь, Ртищев! Объяснительную писать будешь!», «О, наша звезда, Халилулина! Че так рано то?», «Мурад, опять братика в детский сад водил?»

«Молодой человек, вы из какого класса? Как классного руководителя зовут?» Машина времени работает! Back in USSR!

В этот момент ко мне подошел Святослав. Выглядел он как на фотографии профиля в фейсбуке. В его лице оставалось много подросткового, и даже ухоженная щетина не придавала ему возраста. Видимо, он сам осознавал это и пытался держаться в максимально деловой и официальной манере, что в его исполнении выглядело весьма забавно. Дети наверняка называли его за глаза Светиком. «Здравствуйте! Это вы? Посидите пока у меня. Виктория Сергеевна в ближайшее время подъедет», — сказал он уставшим голосом.

Его кабинет, маленькая комнатка, где могли бы усесться не больше троих, мало напоминала кабинет начальника: линолеум почернел и в нескольких местах порвался. Рабочий стол Святослава, видимо, ранее, был школьной партой — весь был покрыт потёртостями и царапинами. Я скромно сел на офисный стул в углу и почувствовал, как меня охватывает волнение. Главное — попытаться не выглядеть слишком глупым. В тот момент, когда я пустился в свои переживания, Святослав вышел. Через минут пять он вернулся с женщиной, которая, судя по всему, и была Викторией Сергеевной.

Невысокого роста, она шла уверенной походкой по коридору. Окружающие вокруг притихли. Она относилась к тому типу людей, которые могли бы одним взглядом остановить бегущую толпу. Несмотря на то, что она улыбалась, ее глаза отдавали лютым сибирским холодом.

Как я узнал позднее, многие учителя боялись ее до дрожи в коленях, а после аудиенции с ней некоторые плакали навзрыд

Я проследовал за ней до служебной машины с водителем, где и начался диалог: «Я, простите за нескромность, примерно, про вас всё понимаю — вы молоды и решили попробовать себя учителем. Работали еще в школах до этого?» «Да, но только в частных», — слукавил я. На самом деле мой опыт работы в частных школах исчислялся парой занятий, когда моя знакомая по университету, преподающая на курсах подготовки ЕГЭ, просила ее подменить перед экзаменом.

Мы покинули территорию «Солнечного рая» и переместились в другой район. Он тоже состоял из наслоения многоэтажек, однако они были построены по новым проектам. Здание новой школы, к которому мы подъехали, было построено совсем недавно, по передовому европейскому проекту. Когда мы зашли внутрь, мне показалось, что это современное офисное здание. На каждом этаже точкой притяжения был стеклянный атриум, где дети могли собираться на переменах.

Все кабинеты были прозрачными. Этим здание чем-то напоминало новые полицейские участки в Грузии. Внутри кабинетов стояла свежая мебель, стены еще не пострадали от рук цветов жизни, а напротив стройного ряда парт висела во все стену та самая пресловутая интерактивная доска. Школьная библиотека по пространству была сравнима с футбольным полем, хотя книжные полки пустовали.

Эффект «вау» удался. Мне определенно хотелось здесь работать

Виктория Сергеевна проводила меня до отдела кадров. Здесь всё тоже напоминало офис, в котором работали молодые девушки. Им сказали меня оформить. В этот момент я внезапно понял, что выгляжу даже не как молодой человек, а мальчик: я больше был похож на московского хипстера из «Ямы», нежели на учителя — слегка потертое пальто, рюкзак на одно плечо, Аир-Максы, прическа с выбритыми висками, очки в леопардовой оправе. Для полноты образа не хватало только рваных джинсов.

Договорившись с девушками-кадровиками, что соответствующие бумаги я донесу в течение пары недель, я отправился прогуляться по школе. Как раз шла перемена. Вокруг носились бесноватые подростки, слышались характерные детские визги и крики. Как и в любом обществе, все делились на компании. Старшеклассницы — скорее всего, класс 9-й, судя по вызывающему мейкапу, сидели в углу коридора и с томным взглядом обновляли ленту инстаграма. Весь их образ подчеркивал главные добродетели девушки в подростковом понимании — недоступность и безучастность. Выглядело это, надо сказать, весьма забавно.

В противоположном углу уселась компания ребят, положив рюкзаки перед собой. Они были поглощены прохождением какой-то игры и напоминали стереотипных геймеров — один полный, другой болезненно худощавый, третий в квадратных очках. На их лицах отображалось наступившее половое созревание — они были покрыты прыщами и фурункулами, и выглядели весьма помято. «Макс, ну ты и дебил, блин!» — послышалось от одного из детей.

По коридору прогуливалась парочка 11-классников — подкаченный загорелый парень пытался потрогать свою подружку за задницу, которая в ответ лишь смущенно улыбалась.

На диванчике разлеглись группа ребят, которые все были как на одно лицо — коротко подстриженные волосы, непропорциональные формы головы, грубые черты лица, пустой взгляд, лишенный всякой мысли и надежды. Они были одеты в спортивные штаны и узкие поло, застегнутые на все пуговицы, а на ногах — истертые «Найки» или «Нью Бэлансы», купленные на местной барахолке. Их было тяжело различать. По отрывочным фразам из диалога я догадался, что они обсуждали успехи околофутбольного дела.

Жизнь кипит, ничего не меняется! Однако при этом я заметил, что среди нынешних детей было полно акселератов — как минимум, половина из них была выше меня и крепче: «Черт возьми, как я буду им преподавать? Они вообще меня воспринимать будут?» — с такими мыслями я вышел из школы.