«Выгнать — легче всего, а вот давайте попробуем все вместе исправить его…» Воспоминания о А. С. Макаренко. Часть 2.

Воспоминания Н. Чудной (народной судьи, бывшей воспитанницы А.С. Макаренко)

Уже все ребята разошлись по спальням, уже идет вечерняя радиопередача, но о нашем проступке — ни слова. «Значит, Антон Семёнович передаст дело на Совет командиров» — решили мы.

Но шли дни, недели, а на Совет командиров нас не вызывали. Мы с Аней были в полном недоумении, — ведь рвать яблоки, а тем более зелёные, было в коммуне строго-настрого запрещено, и такой проступок сам по себе не являлся таким уж незначительным и незаметным, тем более, что сам Антон Семёнович застал нас на месте «преступления!»

Наше недоумение, однако, рассеялось. Когда созрел урожай, коммунары вошли в столовую и увидели, что на каждой тарелке лежат по два крупных отборных спелых яблока. На наших же тарелках — моей и Аниной — лежали по два сморщенных зеленца. Мы сразу поняли, в чем дело и молча прикусили губы. Но ребята за соседними столами спросили дежурного по столовой: «Почему Наташе и Ане попались такие яблоки?». Дежурный ответил:

— Антон Семёнович сказал, что они своим яблокам не дали вырасти…

Ребята, ничего не понимая, только пожали плечами. Мы же рады были, что в тот день к этому вопросу больше никто не возвращался.

Мне никогда не забыть этой истории с яблоками. Я часто думаю о ней и прихожу к убеждению, что неожиданный для нас поступок Антона Семёновича отнюдь не был местью или издевкой. Он был глубоко педагогичным, Макаренко напомнил нам, что нарушение кодекса законов коммуны так или иначе повлечет за собой то или иное наказание. Антон Семёнович по доброте своей не предал этот случай огласке по местному радио или на Совете командиров, но всё же дал нам понять, что нельзя безнаказанно нарушать святые для коммунаров правила. Это был незабываемый для нас урок! И я на всю жизнь благодарна за него Антону Семёновичу.

Версии о суровости Макаренко, о его строгости и сухости усиленно распространяли его недруги и идейные противники. Мы же, его дети, росшие под одной крышей с ним, знавшие его как никто другой, знали, всеми своими сердцами ощущали безграничную его мягкость и доброту. Антон Семёнович не всегда был одинаковым. Его настроение, его решения целиком диктовались обстановкой, поступками окружавших его людей. Он мог быть добрым, мог быть гневным, мог быть ласковым или сосредоточенно-задумчивым. Но как бы ни менялось его настроение, он всегда оставался справедливым. Ни один честный человек, хорошо знавший его, не скажет, что Антон Семёнович был когда-нибудь несправедлив.

Воспоминания Е. Пихоцкой (мастера на заводе, бывшей воспитанницы А.С. Макаренко)

Антона Семёновича часто называют отцом коммунаров. В этом человеке действительно было много доброй отцовской теплоты. Это особенно ощущали девочки, которые во много раз острее, чем мальчики, чувствовали отсутствие семьи, материнской ласки. Доброе, сердечное отношение к нам Антона Семёновича глубоко нас трогало.

К нему мы шли со всеми своими радостями, горестями и печалями и всегда получали нужный совет.

Никогда не забуду случая с одним из провинившихся коммунаров. Вызвали его на Совет командиров. Ребята горячатся, осуждают его, произносят пылкие речи. Антон Семёнович всё время молчит. Он до поры до времени не произносит ни слова, ни единым жестом или мимикой не показывает своего отношения к данному вопросу. Макаренко дает полную волю страстям, предоставляет коммунарам, таким образом, возможность высказать свою точку зрения.

Мнение всех сводится к одному: выгнать провинившегося из коммуны. Но вот слово берет Антон Семёнович. Он спокойно, рассудительно говорит о том, что выгонять парня нельзя, нужно оставить его в коммуне и силами всего коллектива перевоспитать. Я слежу за тем, как меняется выражение лиц ребят. Антон Семёнович заставил всех призадуматься. Каждый начал рассуждать: «А ведь, действительно, выгнать — это легче всего. А что будет с парнем? Пропадет…»

Волна гнева постепенно спадает, унимаются страсти. Сейчас уже ни у кого не повернется язык, чтобы произнести суровый приговор — выгнать. Совет командиров дает крепкую взбучку провинившемуся, но в коммуне оставляет, берёт его под свою опеку.

Проходит месяц, другой, третий, проходят год, два… Парень выравнивается. Жизнь показала, насколько прав был Антон Семёнович. И все помнят его слова: «Выгнать — легче всего, а вот давайте попробуем все вместе исправить его…»

…Макаренко проявлял о нас особую заботу, старался каждой дать специальность, учил мальчиков с уважением относиться к нам. Коммунарки и поныне часто вспоминают праздник 8 Марта, когда Антон Семёнович объявил, что сегодня в столовой подают и обслуживают только мальчики. Это был не только красивый и благородный жест, это был метод воспитания нового человека.

Антон Семёнович был очень живым, остроумным человеком. Свой природный юмор он часто использовал для педагогических целей. Находчивость и выдумки Макаренко поражали подчас всех, а шутки его были понятны даже самому маленькому коммунару.

Нельзя без смеха вспомнить «Музей древних находок», устроенный Антоном Семёновичем у себя в кабинете. На «стендах» этого музея мы могли видеть пустую коробочку из-под крема для обуви, старую зубную щетку, носок, чулок, резец для токарного станка. Все эти вещи Антон Семёнович обнаруживал во время обхода спален после генеральной уборки. Он молча забирал их. Сначала мы не знали, для чего. Но вскоре в кабинете появилась эта странная выставка с надписями «Руками не трогать», «Экспонат XVI века», «Экспонат XVIII века», и т. д. В кабинет началось паломничество коммунаров. Каждый хотел взглянуть на диковинную выставку, кое-кто узнавал здесь свои вещи и, потупив взор, покидал кабинет. Макаренко никого не стыдил, не укорял, не называл фамилий ребят, у которых были взяты эти вещи. Но для всех это был памятный урок. Каждый стал следить за чистотой в тумбочках и шкафах, — никому не хотелось пополнять «музей» новыми экспонатами.

Один только маленький и незначительный на первый взгляд эпизод запомнился мне, и в нём я вижу Макаренко как рассудительного и трезвого педагога. Мальчикам старшего возраста у нас разрешалось курить. Разрешение давал Совет командиров. Больше того, курильщику даже выдавали табачный паек. Как-то один мальчик младшего возраста обратился в Совет командиров с просьбой разрешить ему курить. Я запротестовала:

— Нечего ему разрешать! Маленький еще! Пусть подрастёт.

Но Антон Семёнович меня не поддержал.

— Надо разрешить, — сказал Макаренко. — Всё равно он будет украдкой курить, а это ещё хуже. Если же мы разрешим, возможно, и охота у него отпадет…

Макаренко был прав.

В этом мы все скоро убедились. И этот парень, и многие другие, получив разрешение Совета командиров, вскоре совсем бросали курить.

«Ох и хитрый же Антон Семёнович, — думала тогда я.— Знает, что для ребят запретный плод сладок! Поэтому и разрешает курить. А как получит парень разрешение Совета командиров, так и отпадает у него охота к табаку…»

Источник: http://www.makarenko.edu.ru/memoirs.htm