Они ходят в рваной, грязной одежде. Слушают шансон. Показывают друг другу средний палец. Сидя за столом, чокаются гранеными стаканами. Воруют. Они называют друг друга такими словами, какие мне даже в голову не приходят. Выпрашивают друг у друга еду. Они с жестокостью в глазах дают раздают пендели с тумаками направо и налево. Пугают друг друга детским домом. Едят столько, сколько не ест даже взрослый мужик. Они. Дети. Состоящие в особой категории «Социальные».

Поехав на 6 смену в лагерь, в 2016 году, никто из нас, вожатых, не знал, каких детей ему дадут. И совершенной неожиданностью, огромным сюрпризом на вокзале стала для каждого фраза: «Вся смена — социальные дети. 700 человек». И вот у меня под крылом 29 малышей от 7 до 10 лет. 29 сердечек. 29 невинных, красивых пар глаз. 29 смышленых мордашек. 29 детей, достойных самого лучшего!

Несколько лет назад я сама ютилась под знаменем «Социального» ребенка. Несмотря на то, что в моей жизни сейчас все хорошо, я как никто понимаю этих ребят. Понимаю, как им тяжело, как будет потом больно, когда они начнут осознавать всю горечь их положения…

Называться «Социальным» — это горько. Это больно. Это где-то, скажу за себя — противно. Это СТРАШНО.

Толику 8 лет, он из Пушкино. Сидим в беседке, ждем ужина: «А у меня завтра день Рождения. А вот знаете, мой День Рождения никогда не отмечали, кроме одного раза. Но мне тогда года 3 или 4 было…»

Или ещё — разговор с Даней. Даня мальчик смышленый, хороший лидер, и в то же время — очень ранимый:

— А знаете, у меня один глаз плохо видит. Нет, он видит, но хуже, чем другой.

— Ну, попроси, чтобы тебя к окулисту сводили, как домой приедешь — тут тебе точно ничем не помогут — пытаюсь решить проблему мальчика — сперва к врачу сходишь, а потом очки купят.

— Да не, не купят… Денег нет — голос затихает.

Социальным ребенком меня можно было назвать еще с 1-го класса. Самое удивительное, что взрослые в школе никак не реагировали на меня. А я выделялась на фоне остальных ребят. Но никто из педагогов не обратился в органы опеки. Сейчас я это с огромной горечью понимаю и призываю обращать вас внимание на любые мелочи. Я против ювенальной юстиции, но есть то, что выходит за рамки дозволенного и принятого обществом.

Дети в России — цветы, продирающие себе путь сквозь сорняки.

Цветы, которые не поливают и не дают им света. Мне самой было очень тяжело в свое время. И если бы не люди рядом — не писала бы я сейчас эти строки. А кто поможет этим малышам? Кто поможет моим 29-ти деткам и всем ребятам, что получают льготные путевки в лагеря и бесплатные обеды в школах? Кто, если ребенок в России не получит гарантии, что его трудное положение заметят.