«Если ребенку понравится делать риггинг и скульптинг, он будет учить и геометрию, и анатомию»

— Анна, зачем отдавать ребенку 3D-моделирование?

— Во-первых, специалисты по 3D нужны всегда в самых разных областях — кино, анимация, индустрия игр. Спрос на них опережает предложение. Во-вторых, наша программа учит не просто моделировать кубик или мячик. Мы учим думать, вынимать образ из головы и последовательно его реализовывать. С самого начала дети изучают пайплайн (процесс производства компьютерной графики от сценария до готовой картинки — прим. ред.): как выстроить работу, с чего начинается разработка персонажа и окружения, на чем держится идея, с помощью каких инструментов можно ее реализовать. В-третьих, мы изучаем разный софт (имеется в виду программное обеспечение — прим. ред.). Он может быть бесплатным и платным. Мы построили программу так, чтобы ребята могли применять софт в том числе дома. Большинство детей обычно берут какой-то один движок (то же, что и софт — прим. ред.), чаще всего Unity, и начинают пилить там. Мы же даем сразу несколько инструментов. Рассказываем, в какой момент переключиться с одной программы на другую, какие у них требования, на основании чего делать выбор. По окончании курса ребенок сможет понять, что именно ему нравится в 3D, узнает, что такое риггинг, скульптинг, лайтинг, шейдинг, груминг, трехмерная анимация. А может быть, он захочет именно писать скрипты.

— Расшифруйте термины, пожалуйста.

— Помните шевелюру принца Чарминга из второго «Шрека»? Я когда смотрела, все время поражалась: волосы, как живые! Или помните такого огромного голубого монстра Салли из «Корпорации монстров» и что происходит с его шерстью, когда он прыгает? Она же все время находится в движении, там каждая шерстинка на своем месте! Вот это называется груминг. Такое можно делать в программе Maya с помощью плагина Yeti, а можно в программе Houdini — ее обычно используют киношники. Риггинг — это все, что относится к костям и скелету. Скульптинг — это создание тела персонажа. Это можно делать с помощью программ Blender или ZBrush. Лайтинг — это про свет и про то, как он падает в разных пространствах. Шейдинг — про то, как ложится тень. Анимация — то, что оживляет, создает движение. Писать скрипты — значит, программировать.

— Какие программы осваивают дети во время курса?

— Мы пробуем программы разного уровня сложности: Unity, Blender, Maya и даже Unreal Engine 4. Unity — это бесплатный и достаточно простой движок. Его сейчас даже в средней школе изучают. Unreal Engine 4 — это один из передовых движков, который позволяет создавать не просто игры, но и анимацию с реальным рендером. Уровень художественной проработки у него намного выше. Например, в мультфильме «В поисках Дори» студии Pixar одна из сцен была полностью сделана на этом движке.

— С какими навыками и склонностями стоит отдавать ребенка на курс по 3D-моделированию? Как понять, что это ему подойдет?

— Если ребенок любит анимацию, особенно пиксаровскую, если ему нравятся «Трансформеры», если он любит играть в компьютерные игры — 100% ему это подойдет. Если у ребенка потрясающее чувство цвета, он отлично разбирается в исторических эпохах или, например, любит трехмерные репродукции в музеях — конечно же, ему подойдет этот курс! У нас он научится применять то, что он любит, в максимально востребованных направлениях. 3D сейчас необходим в самых разных областях, начиная от кино и заканчивая рекламой, видеоклипами, дизайном.

— То есть это и про художественное мышление, и про абстрактное мышление, и про логику?

— Конечно! Заблуждение считать, что 3D моделлинг и компьютерная графика — это только для злостных технарей. Сюда можно прийти с художественным бэкграундом, совершенно ничего не понимая в программировании. Здесь очень глубокая артовая часть. Нужно знать, что с чем сочетается. Как робот выглядит в трехмере? А как он движется? А что происходит, когда он трансформирует свои части? А если он побежал? А если он падает и ломает грузовик? А если он отшвыривает людей? Там огромное количество нюансов! Когда дети начинают в этом разбираться, они говорят: «Ничего себе!» Приведу конкретный пример. В фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой» помните сцену, где он гоняет на своем «Мерседесе»? Над ней трудилась целая армия людей — и vfx-еры, и композеры, и, конечно, 3D моделлеры. Сначала надо было отфотографировать улицы и переделать их под 1970-е годы. Затем нужно было отмоделить машину так, чтобы ее нельзя было отличить от настоящей. Затем — пустить машину на дорогу так, чтобы это друг с другом билось. Плюс, машина должна отражать свет, если мимо проезжает другая машина и светит фары. И так далее. Люди, которые делали эту сцену, должны были, прежде всего, обладать великолепным художественным вкусом.

Курс рассчитан на детей 14-16 лет. Считается, что в этом возрасте детям пора определяться с будущей профессией. Может ли четырехмесячный курс помочь с выбором? Достаточно ли этого времени, чтобы подготовиться к дальнейшему обучению? Как долго надо учиться, чтобы выйти на рынок труда?

— Чтобы прокачать навыки в 3D на стартовом уровне и понять, что тебе здесь нравится, четыре месяца — более, чем достаточно. Дальше все зависит от человека. Я встречала таких вундеркиндов, которые, окончив всего один год нашей программы ДПО, уходили работать на фриланс. Были люди, которые во время учебы проходили стажировку на студии и получали работу сразу после выпуска.

— Насколько важен диплом в этой индустрии?

— На дне открытых дверей ко мне подходило большое количество родителей с подростками 15-16 лет — ну, понятно, подготовка к ЕГЭ, выбор профессии. Большинство из детей собирались на наши долгосрочные программы «3D дженералист» и «2D анимация». Я уже привыкла, что родители обычно считают, что диплом об образовании обязательно нужен и без него никуда. Я аккуратно им говорю, что у нас программы дополнительного образования и что если ребенок приходит к нам после школы, то мы не сможем дать ему диплом — для этого нужен диплом колледжа или вуза. Меня удивило, что многие родители говорили: да бог с ним с дипломом — профессию-то он получит?

То есть дети, которые пришли к вам сразу после школы, могут получить профессию?

— И не просто профессию — они учатся на реальных задачах, выпускаются с портфолио, знают рынок индустрии и понимают, какая студия по каким принципам работает. Они могут примерить к себе того или иного работодателя и отшлифовать свое портфолио специально под него. В первую очередь все смотрят на портфолио — это то, что человек умеет. Все тестовые задания студий наши ученики уже прошли за партой. Их проекты супервайзят те же люди, что работали над фильмами «Время Первых» и «Движение Вверх». Там было огромное количество работы именно для 3D специалистов.

— Родители соглашаются с таким подходом или все-таки ратуют за диплом о высшем образовании?

— Есть родители, которые говорят, что вот, мол, из-за таких, как мы, их ребенок играет в компьютерные игры. Все же думают, что у нас только молодежь учится. Я им говорю, что вообще-то есть, например, профессия гейм-дизайнер. Взрослый человек сидит и играет в компьютерные игры — это часть его работы. Там, где вы видите просто игру, профессионал видит сложный процесс взаимодействия игроков, применение теории вероятностей, аналитику. Я приглашаю родителей прийти и посмотреть, кто учится в Scream School. У нас есть люди и 30 лет, и 35, а на одной из программ — даже 45+. Все они когда-то отучились в вузе, потому что, мол, так принято. А теперь переучиваются на профессии, которые им действительно нравятся и дают возможность развиваться, обеспечивать достойный быт своим семьям. В нашей индустрии нет возрастных порогов. Будь тебе 16 или 50, если у тебя хорошее портфолио, если ты делаешь анимацию в стиле «2×2» и закручиваешь сюжеты так, что просто бомбически интересно, — ты получишь работу.

— Есть мнение, что для того, чтобы создавать игры или спецэффекты на основе уже существующих методов и библиотек, достаточно двухгодичной программы ДПО, но чтобы создать что-то действительно прорывное в индустрии, все-таки важно изучить основы Computer Science где-нибудь в МФТИ или в СПбГУ?

— Я люблю спрашивать у ребят, откуда, по их мнению, появились разработчики игр? Далеко не у всех за плечами МФТИ или Бауманка. Большинство из них — самоучки. Основная проблема наших вузов, даже самых передовых, — это необходимость стандартизации образования на несколько лет вперед. Но если вы хотите делать прорывные вещи, это не про стандарты. Это когда ты постоянно учишь что-то новое, все время находишься в потоке информации, не тратишь драгоценное время на военную кафедру и ОБЖ. Сегодня человек в Интернете может получить в сотни раз больше информации, чем может дать любой урок. Учитывает ли это преподаватель в школе или вузе? Нет. Потому что у него стандартизация. Вся наша государственная система образования строится на том, что ты должен выучить и сдать. Она не дает возможности проявлять себя, находить нестандартные решения. Я смотрю на подростков, когда они только приходят к нам в летний лагерь. У них спрашиваешь: что вы думаете? А они: в смысле? Дайте нам материал, тогда мы и ответим. Но это даже не самое страшное. Вот представьте: у подростка не идет алгебра. Есть у него шанс сдать ЕГЭ и поступить на Computer Science? Нет. Но при этом подросток гениально рисует. Перед нами будущий концепт-артист, который может создать новую «Игру престолов». Такой человек необходим индустрии 3D. А в школе ему скажут: учи алгебру.

— Вы сказали, что некоторые дети способны найти работу уже после курса для школьников. Как может подросток попасть на работу в студию?

— Самый очевидный путь для выпускника нашей школы — это когда сам преподаватель приглашает его на работу. Все наши преподаватели — это деятели индустрии. У нас нет такого, знаете, когда серию лекций о предпринимательстве ведет преподаватель, который никогда сам не занимался бизнесом.

 — То есть первый толчок в индустрию — это быть среди людей, которые этим уже занимаются.

— Да, именно так. Мы заранее узнаем, с какими специалистами ребята хотели бы пообщаться. Водим их в разные студии на экскурсии и мастер-классы. Потом им будет уже не страшно прийти туда со своим портфолио, потому что они помнят, с кем общались. Конечно же, наши выпускники владеют необходимыми входными навыками. Кроме этого, мы придаем большое значение умению работать в команде, потому что студия не может терять деньги из-за того, что кто-то отстает. Учиться у нас сложно, это правда. Но, как говорится, тяжело в учении — легко в бою.

 — Как подростки ладят с преподавателями?

 — Они к ним тянутся. Наши преподаватели совершенно не похожи на школьных. Представляете, ведет у них предмет директор Skyforge Антон Лаврушкин. Дети думают: ничего себе, это тот, кто сделал игру, в которую я играл в 9 лет! И тут заходит Антон Лаврушкин, такой прикольный парень в шляпе. Ребенок задает первый вопрос: у него что-то не получается. А Антон подходит, садится на корточки и говорит: «Давай посмотрим, чего не получается!» Дети в шоке: им даже ни разу не сказали, что они что-то делают неправильно. Наш подход: давай искать альтернативные решения задачи. Если ученики задают вопросы, преподаватели не дают им однозначных ответов. Они скидывают им туториалы, присылают лучшие работы, учат искать референсы. Говорят, например: посмотри, как сделаны «Фантастические твари и где они обитают — 2».

 — Вы обучаете преподавателей работать с детьми?

 — Обязательно. Далеко не каждый преподаватель, который работает со взрослыми, будет допущен к работе с подростками. У нас есть свой отдел подготовки преподавателей. С ними работает психолог и методист. Им рассказывают, что такое пубертат, почему нельзя говорить подросткам «неправильно», как их мотивировать, что делать, если ребенок не обращает на тебя внимание или не хочет разговаривать. Мы объясняем преподавателям, почему ребенок ведет себя так или иначе, и помогаем им решать проблемы. В крайнем случае, в классе присутствует психолог, который помогает выстроить коммуникацию.

 — Насколько индивидуально вы подходите к ребенку?

 — У нас был такой случай. На самый первый детский лагерь мы рискнули и взяли слабослышащую девочку. Она принципиально хотела учиться только со слышащими, собиралась поступать в обычный вуз, и для нее это была боевая проверка. Преподаватели из меня всю душу вытрясли: как работать со слабослышащими? Я специально пригласила коллегу, с которой работала раньше. Она тоже слабослышащая и при этом — великолепный дизайнер, работает только со слышащими. Она рассказала, как нужно держать лицо, как считывается артикуляция, как лучше дублировать текстом то, что говорит преподаватель. Мы специально вели запись занятий. Мы переделали программу из-за одной Сони. Но я считаю, что мы все сделали правильно. Надо менять систему под ребенка, а не ребенка под систему. Если мы хотим, чтобы человек развивался, без персонального подхода ничего не получится. Только в среде, где ребенка поддерживают, он начнет задавать правильные вопросы.

 — Как вы выстраиваете коммуникацию с родителями?

— Я всегда говорю родителям: если они хотят узнать, чем занимается их ребенок, двери класса для них всегда открыты. Если они хотят побеседовать с кураторами программ, мы устроим им персональную встречу. Также у нас есть две бесплатные консультации с психологом, на которые родители могут прийти как самостоятельно, так и с ребенком.

Какая зарплата будет у специалиста по 3D моделированию? Как быстро можно выйти на достойный заработок?

У меня на программе «3D дженералист» сейчас учится 52 человека, и все уже трудоустроены, хотя диплом будет только в конце июня. Если мы говорим о стартовых позициях, куда можно прийти сразу после нашей программы с нулевым опытом работы, то стажировка начинается с дохода в 45-50 тысяч рублей в месяц. Сразу скажу, не все проходят эти стажировки. Оказаться в реальном производстве — это тяжело. Там сумасшедший ритм, никто с тобой не возится, как в школе. Иногда супервайзер отругает так, что мало не покажется. Что же касается верхней границы доходов, то я знаю грумера, которого перекупали из одной студии в другую, и его зарплата была более 300 тысяч рублей. В производстве графики нет бухгалтеров, которые выплачивают стабильную зарплату. Тут все по-другому: пришел проект, для него нужны спецы, спецов мало. Внутри индустрии все друг друга знают. В крайнем случае есть ArtStation (платформа, где можно посмотреть работы всех представителей индустрии — прим. ред.). Просто находят контакт нужного специалиста и звонят. Так люди и переходят из проекта в проект. Хороших моделлеров очень мало, и в ближайшие 10 лет этот рынок не будет заполнен.

На каких рекрутинговых сайтах можно искать профессии в области 3D моделирования?

 — Сайты — это немного про другую категорию сотрудников. Хотя в последнее время даже там начали появляться вакансии — например, в разрезе рекламных агентств, проектных студий, студий мобильной разработки. Это может называться «Веб-дизайнер с навыками в 3D» или «3D аниматор». Если же мы говорим про то, как попасть в конкретную студию, то нужно идти, например, в CG-Alliance (публичная страница в социальной сети «ВКонтакте» — прим. ред.). Многие студии обращаются сразу к нам со своими вакансиями. То есть, по сути, мы сами являемся центром по трудоустройству. Про то, где искать работу и в какие профессиональные паблики добавиться, мы в школе обязательно рассказываем. Профессиональное комьюнити в нашей индустрии очень сильное и дружественное. Оно помогает не только с поиском вакансий, но и во время работы — можно кинуть клич и спросить, кто как решал похожую задачу.

Какие специалисты нужны в разрезе 3D студии?

 — Нужно понимать, что в киностудии одни задачи, в анимационной студии — другие, в рекламном агентстве — третьи. Но в любом случае нужны моделлеры, аниматоры, риггеры, люди, которые занимаются рендером (те, кто отрисовывают всю сцену в деталях пиксель за пикселем — прим. ред.), специалисты по шейдингу, лайтингу, скульптингу и грумингу.

Длительность курса «3D для школьников» — 4 месяца 2 раза в неделю. Стоимость достаточно высокая — 70 тысяч рублей. Из чего она складывается?

 — Давайте посчитаем. Средняя стоимость компьютера, который может обрабатывать 3D модели, начинается от 170 тысяч рублей. На нем должна быть определенная видеокарта — не меньше, чем 16 Гб оперативной памяти, а лучше 32 Гб. Можете в Интернете посмотреть, сколько стоит одна такая карта (от 102 923 рублей — прим. ред.). Все программы у нас, конечно же, лицензионные и только под определенные задачи. Стоимость одной лицензии — от 50 до 1500 евро. Компьютерный класс — это 31 машина. Добавим сюда зарплату преподавателей, техподдержку, сервис, аренду помещения. Но если попробовать сложить такой же курс в онлайн-режиме, сумма получится больше. При этом у ребенка нет ни реального фидбека, ни персонального подхода — есть только компьютер с невысокой производительностью. Мы также даем ученикам возможность заниматься в наших классах самостоятельно в любое свободное время, надо только записаться.

Насколько ваше предложение уникально на рынке?

 — В онлайне можно найти много туториалов, но там нет живого фидбека, командной работы, совместных проектов. В оффлайне с таким качеством образования, преподавателей и ресурсной базы — мы одни. В Москве точно. Насчет РФ — не уверена, но к нам приезжает много людей из регионов.

От школьников требуется какое-то портфолио, чтобы поступить на курс?

Мы не даем тестовых заданий, но просим мотивационное письмо. Нам важно понять, что перед нами за человек — художник, технарь, а, может быть, это будущий проджект-менеджер? Бывали случаи, когда звонила мама и говорила, что ребенок очень способный, но ему 13. В таких случаях мы обязательно просим прислать работы — хоть акварель, хоть пастель, хоть синематику. Это делается не для того, чтобы оценить качество исполнения, а чтобы понять, куда мы можем направить этого ребенка. Нам не все равно, кто и зачем к нам приходит.

 — Как строится обучение? Будет ли программа единой для всех или будут специализации? Что делать, если ребенок пришел на одно направление, а ему не понравилось?

Мы принципиально отошли от подхода, когда все делают одно и то же. Это неинтересно. Мы разводим детей по проектам. Сначала они знакомятся со специализациями и смотрят, что им больше нравится. Бывает, ребенок приходит и говорит: я буду кодить. А потом раз — и он рисует рыцаря и уже забыл про свое программирование. А кодить, например, начинают девочки. Когда дети понимают, что они могут делать, у них рождаются идеи. На протяжении курса они создают левел (уровень игры — прим. ред.). Здесь, на самом деле, включается и геометрия, и алгебра с матанализом. Дети понимают: ничего себе, тригонометрия важна, когда мы строим локацию, геометрия — когда расставляем свет, а теория вероятностей — когда надо понять, с какого раза и из какого сундука выпадет бант удачи. Казалось бы, это те же школьные темы, только дети изучают их через вещи, от которых их прет. Если ему понравится делать риггинг и скульптинг, он будет учить и геометрию, и анатомию. Что касается музыки, я обычно приглашаю двух звездных звукорежиссеров. Они специально готовят детям библиотеки, рассказывают, что такое шумовые эффекты, где искать звуки, как создать звук падающей капли и так далее. Потом эти библиотеки можно забрать с собой. В конце курса дети должны презентовать работу — рассказать, в чем идея, как они распределяли роли в команде, что происходит с персонажем, почему нужно собирать монетки или мочить зомби, какая механика убийства босса и так далее. Для этого мы приглашаем коуча, который рассказывает, что такое питчинг (презентация проекта инвестору — прим. ред.).

Приведите пример проекта выпускников курса для школьников.

Знаете, я каждый день смотрю на финальные проекты, и они абсолютно разные. Одни сделали стим-панк и настолько закрутили сюжет, что преподаватели и даже мамы на презентации недоумевали, ну как же убить этого проклятого босса. Другие сделали «Ежика в тумане» и подобрали очень крутую музыку. Вот честно, если допилить сюжет — будет очень крутая усыплялка для детей от 3-х лет.