Русист в отставке или Кого хотят убить коллеги

У меня приветливое лицо янссоновской Малышки Мю и орфоэпический словарь на полочке. Я — русист в отставке, карманный справочник по правописанию и произношению для коллег и знакомых. Я мизантроп и граммар-наци, джедай русской речи, доля печальна моя, юные падаваны.

Один мой знакомый сказал, что самое фантастичное в недавнем «Прибытии» — то, что героиня-филолог ни разу никого не поправила. Чорт. Это правда. Анриал.

Бывших учителей, как бывших алкоголиков, не бывает. Учитель русского — вообще дефект на всю жизнь.

Все началось еще в детстве. В семье всегда говорили грамотно, мама исправляла наши огрехи, и только папина типично сибирская «тубаретка» была неким узаконенным беззаконием, милым семейным приколом. Было мне лет восемь-девять, когда соседка, имея в виду игру в резиночки, весело предложила: «Давай поскочем?»… «Не поскочем, а поскачем» — вылез мой внутренний Д. Э. Розенталь прежде, чем я успела это осознать. «Ну, тогда давай поскакаем!» — не расстроилась подружка. Скакать я с ней не стала, потому что рана в душе была слишком глубока. Не заросла она и по сей день.

С такой тонкой душевной организацией я предсказуемо окончила филфак, пощу во ВКонтакте микрорецензии на прочитанные книжки под тегом #надькининстабук, усердно приобщаю к чтению девятилетнего сына (всеми средствами, от Роулинг до Наринэ Абгарян), глотаю в оригинале Берджеса и Харпер Ли, но с ужасом думаю о годах, проведенных в роли учителя. Учитель я никакой. Пять с половиной лет назад я дезертировала с поприща сеятеля #разумногодоброговечного в менеджеры продаж, и ни секунды, как ни странно, не пожалела. Потому что отрываюсь на коллегах. Спустя годы общения со мной они, пожалуй, более внимательны к деепричастным оборотам и предлогам. И это уже придает существованию смысл, и девять лет в универах прожиты не зря, и прочие неубедительные утешения))

Освоившись на новом месте работы, я начала зазывать людей на Тотальный диктант и в минуты рабочего затишья читать с выражением лекции о чистоте и красоте русской речи и травить литературные байки. Были попытки даже приобщить тех, до кого дотянулась, к регулярному чтению классической и современной литературы. Попытки с треском провалились, после чего я сказала себе: литература — это, конечно, огромный пласт того, что называется культурой, предмет научных исследований и база духовной жизни. Но одновременно это вещь на любителя. И если ты любитель, люби себе. Но не лезь к людям со своим Булгаковым, если они не просят. Вот с этим смириться было трудно, но возможно.

Совсем другое — то, что мы говорим и пишем. Тут запускать ситуацию было никак нельзя.

Только придя на новое рабочее место, я пару месяцев терпела «не ложите трубочку» и «мы вам позвОним», а потом распечатала и повесила на видном месте следующий список: «трубку кладут», «отчетность сдают раз в квартАл», «клиенту звонЯт» и еще пару опровержений широко распространенных заблуждений. Не побоялась, что меня сочтут возомнившей о себе занудой. Ибо все, что я повесила на видном месте — правда. А с правдой спорить — себе дороже.

И знаете, что? Это сработало.

«На все есть манера». Излишне объяснять, что, поправляя людей, если уж совсем невтерпеж, не стоит делать этого демонстративно, скандальным тоном и при скоплении народа. Мессенджеры, личная беседа, доверительный шепот — наши союзники.

Оппонент твой чаще всего распадается на две разновидности: тот, кто сам не очень уверен в своей грамотности и тихо покорится твоей незыблемой правде (что не мешает ему не менее тихо тебя ненавидеть) — и человек с амбициями, знающий слова «апокриф» и «апостроф», но путающий их. Второй обязательно станет с тобой спорить, полезет в гугл, внутренне (надеюсь) устыдится, но до конца тебе так и не поверит.

Есть и третий, который скажет, что поправлять людей некрасиво. Но говорить, как будто ты не окончил и пары классов начальной школы — некрасивее. С ударением на И.

Быть внимательным к тому, что и как ты говоришь — признак уважения к себе и собеседнику.

Стоит исходить из гипотезы, что твой визави или корреспондент ЗНАЕТ, как правильно. Если ты при этом допускаешь обидные ляпы — есть опасность, что он сочтет тебя некомпетентным не только в орфографии и орфоэпии, но и в твоей работе. Если же собеседник производит впечатление вчера слезшего с пальмы — что ж, будь для него светочем и ориентиром, попутно повышая ЧСВ. Хорошая речь производит успокаивающее действие даже на самого дремучего и нечувствительного к словесным красотам индивида. И это не я первая заметила, да-да

Когда собеседник с тобой на одном уровне грамотности, ты приятно удивлен и преисполнен уважения к вам обоим.

Когда он говорит «еслиф мы вам завтра оплОтим», ты опечален, но чувствуешь, что ты лучше других, а это пусть и гнилое, но утешение в суровых трудовых буднях.

Вообще, конечно, ошибки окружающих — бесконечный источник одновременно грусти и веселья. «Вся ответственность лежит… на нашего инженера», «про что я имела в виду», «то, что касаемо про наши услуги» и прочие ктулху от синтаксиса неизменно ввергают меня в истерику, отчего люди, подозреваю, меня немного, жалеют — идет рабочий процесс, все заняты деловыми разговорами, и только Надя пополам в своем углу сложилась и хихикает, вытирая слезы над чем-то, ей одной понятным. Не иначе, психическая, Бог с ней. Поэтому, видимо, и не очень обижаются, когда на просьбу «закрыть жАлюзи», я, не поднимая покерфейса, отвечаю «а что это?», или, вычитав в отчетах «заинтерисовались» и «обмазговывать», задумчиво тяну «мммм, какой интерисный мазг»… На меня чего обижаться, блаженная. Но проверяемые безударные гласные не прощают ничего!

Морали не будет. Если на меня до сих пор никто не уронил невзначай принтер, значит, не так уж я всех и достала. Им со мной как минимум весело.

Ну а если серьезно, друзья-филологи и не только — не бойтесь демонстрировать лучшее в вас и пробуждать к лучшему ваших ближних и дальних. Благие намерения, да, чреваты, но кто, если не мы?