Почему я сжег учебник по географии?

Кто из нас в школе не определял азимуты и не отмечал на контурной карте квадратиками залежи каменного угля, а треугольниками месторождения нефти и железной руды. Собственно, к этим невеселым занятиям в большинстве школ и сводятся уроки географии. Но кто из нас с замиранием сердца не смотрел фильмы National Geographic про Колумбию и Бразилию, Шотландию и Австралию, Индонезию и Антарктиду. Ведь путешествовать и узнавать новое любят практически все. Так почему же школьная география такая скучная?

Открываем учебник для 10 класса, главу про мировые природные ресурсы.

Запоминаем важную информацию про 14, 810 трлн. т. общемировых угольных ресурсов, читаем дальше.

Можно использовать в целях отдыха, туризма и лечения, в целях отдыха, туризма и лечения…

Неудивительно, что большинство школьников нашей страны географию не знает, а ЕГЭ по этому предмету в 2015 году решились сдавать только 20  000 из миллиона с лишним выпускников.

Татьяна Апостолова: Недавно в новостях сообщили, что: «Депутаты Государственной Думы поддержали идею вернуть православной церкви Собор Святой Софии в столице Турции — Стамбуле». Хорошая инициатива, но есть маленькая проблема — столица Турции находится в Анкаре. Видимо, некоторым нашим парламентариям все-таки не очень хорошо преподавали географию в школе.

Александр Левинтов: Я должен сказать, что во всем мире народ, в общем-то, примерно так же знает мировую географию, как у нас. В Америке постоянная была ситуация: Where are you from? — I’m from Russia. — Russia? It’s part of Germany? Нормально. Человек знает свой город, может быть, знает свой штат, все что дальше… Так же и в Германии, и в Европе, во многих странах. Но все-таки рекорды, которые, например, Павловский при мне ставил, такого в Америке я бы не услышал. Когда он говорит, что Япония и Соединенные Штаты, граничат с Россией, имеют наземные границы, это мог сказать только…

Вячеслав Низовцев: Ну, Павловский — своеобразная личность.

Александр Левинтов: Геополитик, обратите внимание, геополитик.

Леонид Перлов: Скорее политик, чем гео-. Срез знаний по географии — хуже ли, лучше ли — но дает по окончании школы тот же ЕГЭ. Уже тот факт, что ЕГЭ в прошлом году, в 2015, сдавало чуть больше 20 000 человек из числа выпускников…

Вячеслав Низовцев: Из миллиона с лишним.

Леонид Перлов:

Этот предмет абсолютно никому не нужен после школы. В результате этого он абсолютно никому неинтересен, потому что школа, старшая школа, заточена на подготовку к ЕГЭ. География убрана из вступительного комплекта практически всех специальностей практически во всех вузах, ну за исключением узкопрофильных географических. Уже до того дошло, что на некоторые географические факультеты географию сдавать не обязательно.

Татьяна Апостолова: Сквозит такая мысль, что география неинтересна. В чем причина? Ведь предмет потенциально очень интересный, но я вспоминаю себя в школе, мы без конца азимуты смотрели, отмечали клеточки, квадратики, как сейчас помню, с каменным углем.

Леонид Перлов: Есть такая характеристика предмета, как статус предмета в школьной программе. У географии он сегодня запредельно низкий. Более того, в течение последних, ну по крайней мере, 10 лет он стабильно и довольно быстро понижался. Нам урезали часы, нам пытались, когда выяснилось, что этих часов не хватает, вернуть, но не туда, куда надо. Вот в 6 классе: землеведение — базовый начальный курс, тот курс, на котором я формирую мотивацию к предмету. Сначала мне из двух часов отрезали один, а потом, когда стало ясно, что это полная нелепица, восстановили этот час, но не в 6 классе, а в 5. В результате мы получили по одному часу в 5 и 6. Один час — это методический нонсенс, это вообще не предмет. Но на этом формируется отношение к предмету на все предстоящие годы.

Вячеслав Низовцев: Здесь очень хорошая мысль, что действительно нестатусный. Предмет интересный. И вот я мало от кого-то из ребят слышал, что он неинтересен. С другой стороны, есть одна проблема, очень важная: вы зайдите в книжные магазины, вы много увидите научно-популярных книг по географии? А лет 30-40 назад — пожалуйста. Я в географию пришел — я книги эти смотрел.

Татьяна Апостолова: Путеводители, у нас все сейчас путеводителями заменено.

Леонид Перлов: Через книги. Я через Джека Лондона, например.

Александр Левинтов: Я позволю себе не согласиться с этим. Потому что буквально 2 недели назад я своему внуку 5-летнему пошел и купил в Библио-глобусе шикарный Атлас географических открытий и еще более шикарную книгу «77 великих путешествий». Изумительно иллюстрирована, никаких претензий по содержанию нет. Мне интересно было.

Леонид Перлов: Александр Евгеньевич, простите, а в выходных данных не обратили внимание, кто делал этот атлас?

Александр Левинтов: Да мне как-то…

Леонид Перлов: А я вот рекомендую посмотреть, потому что скорее всего это либо National Geographic, либо Britanica, переводной вариант.

Александр Левинтов: Нет-нет, там дело в том, что «Великие географические путешествия», там несколько — и наши и не наши, скорее всего, это наше производство.

Леонид Перлов: Нет, я имею в виду Атлас.

Александр Левинтов: Атлас- да. В философии, по крайней мере, у Кьеркъегора, дано прекрасное представление, понятие об интересном.

Интересное — это то из внешнего мира, что мы впускаем в себя, в свой внутренний мир.

И в этом смысле Магидович и все подобные вещи — это вот прямой путь. Берешь в себя, ты сам начинаешь путешествовать, ты живешь жизнью Колумба. На Западе, в Соединенных Штатах, география как школьный предмет практически отсутствует.

Леонид Перлов: Ну только на уровне middle-school. Дальше ее просто нет. У них science, общий комплекс.

Александр Левинтов: Дальше ее нет.

Но уже в 12 лет европейские и американские дети спокойно путешествуют сами. Они умеют бюджетировать, они умеют заказывать себе билеты, отели, мотели или там кемпинги — неважно что. Они хорошо разбираются в деньгах.

А у меня студенты 3 курса… Я экзамен проводил и ставил вопрос: Дается тебе неделя путешествия, кому-то в Китай, кому-то в Америку, кому-то в Англию. Трое — они специалисты будут по туризму — отказались отвечать. А для американцев и для европейцев — это семечки, элементарно. И география у них давно рассматривается не столько как наука, сколько как искусство путешествия, искусство оформления своего путешествия.

Леонид Перлов: Боюсь, мы попали в ловушку, которая заложена очень давно. Николай Николаевич Баранский в свое время выдал, видимо, для того времени правильную мысль: «Наша задача — превратить науку географию в школьный предмет». Вот старались-старались, превратили в школьный предмет, причем урезав ее и купировав до такой степени, что от, собственно, географии остались только какие-то вот общие рамки. А суть–то, что, собственно, в географии интересно — ушла.

Землю открыли — пожалуйста, 1909 год — последнее Великое географическое открытие. С тех пор ну нечего открывать. А вот почему так, а не иначе, об этом мы говорим очень мало. То, что Земля — динамичная система, и она очень быстро и очень сильно меняется — почему это происходит? Как? Где? Факторы и т. д. — на это просто элементарно нет времени. То, что мы в 10 классе занимались 2 часа с детьми, вот этот объем и этот материал сегодня размазывается на 10 и 11 класс. Более того, если вы посмотрите учебники 2014 года и моложе выпуска, прошлый год, вы увидите, что там больше не написан 10 класс, там написано 10-11. Кто будет в 11 классе заниматься географией? Стало быть, половина курса просто пропадает.

Александр Левинтов: В 1957 году Советский Союз добыл 73 млн тонн нефти. Я до сих пор не знаю и не понимаю, зачем я это помню. Мне представляется, что география должна обеспечивать три очень важных компетенции. Первая — это мировоззренческая компетенция, вторая — это краеведческая: человек должен знать мир, в котором он живет, вот этот его мир.

Леонид Перлов: Ближний.

Александр Левинтов: Ближний, осязаемый. И третья — это квалифицированное путешествие. При этом я бы разбил всю школьную программу на три составные части. Первая — география для негеографов. Путешествовать — это наша свобода гражданская, и мы должны обладать этой компетенцией. Вторая — география для тех, кто самоопределился, и ему география нужна: ну, например, экономисты, лингвисты. И третья — собственно для географов.

Дмитрий Самусенко:

А если говорить о географах, то образ географа, в общем-то, в массовой культуре непопулярен и во многом даже дискредитирован. Возьмем, например, представителей других наук: сериал «Теория большого взрыва» — физики, «Во все тяжкие» — химик, Индиана Джонс — историк. Это такие брендовые персонажи. А у нас только «Географ глобус пропил».

Александр Левинтов: Нет, еще Паганель есть.

Дмитрий Самусенко: Кто?

Александр Левинтов: Паганель.

Леонид Перлов: Да, но к сожалению, читали уже очень немногие.

Александр Левинтов: Но фильм-то.

Леонид Перлов: Фильм, фильм. И кстати, он там фигура комическая, в кино.

Дмитрий Самусенко: Но мы говорим сейчас о массовой культуре, которая формирует сознание молодого поколения. Вот был недавно, пару лет назад, ремейк фильма «Вий», там, где главный герой — это картограф из Британского сообщества, но он как-то мимо прошел. А ведь если мы ориентируем вот эту проблематику на молодое поколение, потому что с них все начинается…

Леонид Перлов: Я начинаю с фразы замечательного писателя английского, недавно умершего, Тэрри Пратчетта: «География — это физика, утыканная деревьями». А потом мы начинаем смотреть, из чего состоит география и почему ее нельзя брать в отдельности, изолированно. Невозможно, либо не поймешь, либо будет абсолютно неинтересно заниматься географией, если ты не знаешь математики, физики, химии и литературы.

Вячеслав Низовцев: Вот совсем недавно прислали программу, надо срочно под эту программу переделать учебники за 8-9 класс как таковые. Я посмотрел на эту программу, ее утвердили где-то там в апреле, рабочая программа 2015 года из Министерства. И что? Просто шаг назад. К временам учебника Строева Константина Федосеевича, по которым мы еще учились. Наука комплексная, наука на стыке многих наук, там все опять по полочкам, все разложили и прочее. Вы знаете, за 10-20 лет назад все же наука ушла вперед. И еще немаловажно, среди авторов учебников в школе работают единицы. Сложилась такая ситуация, попасть в эту обойму было практически невозможно. Раз, два, три автора.

Александр Левинтов: Надо различать реальную практику, научную ситуацию и образовательную ситуацию. Увы, я как представитель географии как науки должен сказать, что мы почти безнадёжно отстаём в географии — науки, от того, что происходит в мире.

Например, у нас совершенно географы не занимаются коммерцией. У нас географы не занимаются муниципальными вопросами. Там основная масса географов — это работники муниципальные. У нас госуправление то же самое. Географы госуправлением не занимаются, географы не занимаются политикой, мы изучаем политические партии, но мы не обслуживаем политические партии. Социополитическая география — это особая форма, вид географии, который у нас просто отсутствует. И если говорить про туризм, то опять, наша география туризма…

Я преподавал эту географию туризма, я хорошо знаю таких деятелей как Радоман, Зорин, это мои коллеги. Там пошли по другому пути. Там география туризма — это уже не совсем наука, это писательство, это Art and Letters, преподается там, в искусствах. А у нас это довольно теоретизировано, все это и неинтересно. С души воротит, потому что теория. При всем моем уважении к нашим уважаемым теоретикам географии.

Леонид Перлов: Вот та же школьная география, плохая программа, о которой вы говорите, я ее рецензировал и, кстати, мы ее на ¾ вычеркнули, она все равно пошла в работу. Сейчас то же самое с программой для старшей школы происходит. Порядок нарушен.

Для того чтобы что-то дельное создать в школе, нормальный порядок, на мой взгляд, такой. Общая концепция — раз. На основании общей концепции создается программа, на основании этой программы планируется курс. И на основании этих документов пишется учебник. Сегодня составление программы вообще сброшено на учителей.

Каждый обычный учитель должен написать вот такой талмуд под названием рабочая программа. При том, что половину нужных слов он не знает, он просто учитель, он не ученый, он не методист, но тем не менее обязан. Почему учитель? Это принципиально другая работа. Беру я учебник, мне предлагается рецензия на готовый уже, используемый учебник одного из московских издательств, 10-11 класс, курс зарубежной географии на 400 с небольшим страниц, 684 пункта замечания. Я не буду называть этот учебник, но картинка была вот такая. 684 пункта — это не орфографические ошибки, это Вьетнам на полуострове Индостан. Вот так. Я с огромным удовольствием читал этот учебник. Мы же как футболисты, которым связали ноги и велели играть. Как? А вот ты и придумай, как.

Александр Левинтов: Однажды был на уроке географии в Америке, младшие классы, не старшие. Очень интересный урок. Они все время что-то делали, бегали, игры какие-то были. И я в конце после урока спрашиваю:

«Маргарет, у вас методичка есть по этому уроку?» Она достает такой талмуд больше 100 страниц, говорит: «Вот!». И что вы отсюда взяли? Она гордо говорит: «Nothing!» (ничего).

Татьяна Апостолова: Я пытаюсь понять эти проблемы, мне кажется, что я их понимаю, потому что я тоже учитель по образованию, хотя и другого предмета. Тем не менее вы же все так или иначе работаете или работали в школе, а как вы выходите из ситуации. Вот я вижу, что вы люди творческие, что вы болеете за предмет, за дело. Вот что вы включаете в урок? Как вы результата добиваетесь?

Александр Левинтов: Начинаю обычно так, обращаюсь к аудитории:

— Земля имеет форму?

Зал дружно отвечает: «Шара».

— Нет, не шара, а диска. Диск стоит на 3 слонах: доброта, красота и чистота. А слоны стоят на черепахе по имени Разум, которая плавает по безбрежному океану невежества.

Мне эта картина гораздо более удобна, чем — земля имеет форму шара. И у детей сразу возникает притяжение, поскольку вопрос антологический, а вовсе не геометрический. Это первое. Второе, конечно же, нужны недидактические игры, у нас почти все игры дидактические. Нужны творческие игры, так чтобы шла демократизация креативной деятельности. Придумывают географические страны, города.

И третье, нужны проблемные имитации. Реальных проблем географических, например, проблема Курильских островов — это реальная географическая проблема. И они пытаются ее решить. Если нет «челенджа» (challenge), если нет вызова — урока не было. Открытые вопросы, они имеют право на вопрос, ты имеешь права не знать ответ, но очень важно спровоцировать для себя ситуацию вызова и для них тоже.

Леонид Перлов: Я знаю, какова ситуация с молодыми учителями, которых единицы в школе. Им очень трудно работать именно потому, что так как они хотели бы, они работать возможности не имеют. Они должны так, как им сказал завуч.

Александр Левинтов: Проблема не только в географическом образовании, проблема еще и в общем образовании нашей страны. У нас слишком ограниченные возможности профессионального самоопределения детей. Вот мне гораздо интереснее и осмысленнее преподавать в центральной музыкальной школе, где дети уже в 8 классе зарабатывают на хлеб на столько, что кормят свою семью. В киношколе люди творческие, и они профессионально самоопределены, они знают, что им надо. И я в общем-то могу знать, что им надо. Я работал со спортсменами, то же самое. Понимаете, но это у нас некие такие оазисы. Если бы это было массовым явлением, вот эта ранняя профессиональная ориентация, и тогда бы и география была для музыкантов одна, для киношников другая, для художников третья. Это были бы разные географии.

Татьяна Апостолова: Вот вы говорите о статусности предмета, о том, что его убрали практически из всех вступительных испытаний. Но сейчас люди пытаются рассуждать практично, то есть условно, а зачем мне это нужно, а кем я могу быть, а куда я пойду работать. Если попытаться о нашем с вами предмете сегодняшнего разговора поговорить практически, вот скажем, кем может работать человек с широкими географическими знаниями?

Леонид Перлов: Экономистом, дипломатом, политиком, руководителем, коммерсантом, логистом. Кем угодно! Широчайший круг.

Татьяна Апостолова: А почему тогда это не используется?

Леонид Перлов:

Потому что никто не сдает географию и не понимает, насколько это необходимо. Отсюда у нас кривая логистика сплошь и рядом, отсюда у нас безобразное региональное управление. Кластеры туристские насоздавались. Недавно счетной палатой было установлено, что не из одного ничего не вышло.

Деньги ушли — да, но не создан нормальный кластер даже на Байкале. Хотя с него начинали: вот Байкал и Алтай. Не знают они, что делать, почему. Не знают географии.

Леонид Перлов: Позавчера по радио слышал замечательную фразу от какого-то комментатора: «Мы установим зенитные комплексы на российско-турецкой границе».

Татьяна Апостолова: Как все-таки выйти из этого положения? Как это поправить? С чего начать? Чтобы и статус поднять, и интерес. Очень хочется интереса.

Вячеслав Низовцев: Вот когда наука сама выйдет больше в практику, в общество и будет затребована, тогда, конечно, статусность и повысится.

Дмитрий Самусенко: Когда будет позитивный образ, тогда и статус у науки будет соответствующий. Ну сделать популярным.

Александр Левинтов: Мне кажется, что начинать надо с науки. Но прежде чем переходить к науке, нам надо преодолеть себя и свое общество.

Нам необходима демократизация нашего общества, нам необходима либеризация нашего общества, нам необходима креативизация нашего общества. Нам гуманизация нашего общества необходима. И когда мы сделаем из себя подобное общество, в нем возникнет наука, которая будет востребована.

Потому что наука может развиваться только, когда она востребована. А когда она сама по себе, она сама по себе и живет.

Леонид Перлов: Пару недель назад ко мне на урок попросился редактор одного из крупных издательств. Они выпустили комплект интерактивных материалов, попросили показать меня, как с ними можно работать, с материалами и с атласами параллельно. И вдруг ребенок в 7 классе поднимает руку и говорит: «Вот, Леонид Евгеньевич, у меня тут проблема, почему-то информация в атласе противоречит информации в учебнике, а на доске написан вообще 3-й вариант, это как?». Я посмотрел, на задней парте сидит редактор густо покрасневший, который выпускал это пособие. Ее недоработка принципиальная. Вот способность детей к критическому мышлению, анализу и синтезу полученной информации, способность поставить вопрос — это очень важно, и это тоже практически отсутствует в сегодняшнем курсе, у нас времени нет.