Кризис доверия

«С ними надо построже!»

«Ой, да дети те ещё манимуляторы… Особенно подростки!»

«Да не могла тебе она такого сказать, она же чудесный человек!»

И так далее. Это как в средневековье — голос простолюдина против голоса рыцаря/герцога/королиссимуса (нужное подчеркнуть). Вы сами знаете, кому больше верят люди — почтенной Галине Дмитриевне или Вовке-драчуну из седьмого «Б».

В моей школе была замечательная классная руководительница: никогда не пилила, не ругала, была вежливой и обходительной.

Вот только проблемы детей её со-вер-шен-но не касались.

«Тебя побил мальчик? Ты ему нравишься, сто процентов! Что? Он на три года старше, и теперь тебе сложно ходить? Ну, бывает, перестарался. От большой любви-то. Нет, он не может тебя ненавидеть, ты врёшь!»

«Наталья Петровна — идеал честности! Она не может оценки занижать, врунишка моя:) Ну и что, что ты — олимпиадница? Тройка — это удовлетворительно, понимаешь?»

«Ну, что, переписал контрольную? Как в школе не было? Как болел? Да мне не нужно этих справок твоих, может, ты их подделал вообще! Иди, исправляй.»

Я не знаю, откуда у моих одноклассников вдруг появилась презумпция виновности. Но всегда, в любой ситуации, учителя оказывались ангелами небесными, а дети — маленькими лгунами. И каждая история имела привкус «Мне за это не платят, значит, и разгребать я это не должна».

И ладно, если проблему учителю изливает ребёнок с нормальной успеваемостью и поведением. Но если вдруг пожалуется двоечник-троечник, то всё: ты ноешь, ты виноват, терпи теперь. Что это за сорт равнодушия — за сухими цифрами оценок не видеть детской души?

Наша классная неплохо объясняла предмет, и, надо сказать, иногда рассказывала очень интересные вещи. Но ходить на её уроки никому не хотелось. И в нашей школе такой «точки зрения» в отношениях с учениками придерживалась не только она.

Нет, я не говорю, что это имеет место везде, что все учителя такие, а дети — невинные агнцы. Это скорее выступает неким «антипримером»: вот так делать не надо. Пожалуйста. Никогда.