Космос как предчувствие долга

На космической детской площадке стоял сверхгалактический гвалт. Девочка лет трех в ярко-красной кофточке, которая развевалась на ней, как знамя на первомайской демонстрации, весело застревала в космическом желобе, пока её оттуда не выталкивал, словно пробку, белобрысый старший брат. Тот в свою очередь громким криком извещал об очередном успешном старте с вершины горки потрясающего космического объекта — своей кепки. Старшие ребята, как стая шимпанзе, прыгали от одного элемента конструкции к другому, пытаясь осалить друг друга пластиковой бутылкой, на дне которой пенилось немного воды.К площадке подкатил на самокате малыш лет четырех от роду, во взгляде которого на этот космос отразилась вся бездна ребячьего любопытства. Он уже готов был бросить самокат и штопором ввернуться в многочленное детское тело, катящееся в очередной раз с вершины космического жолоба. Но появившаяся мама с младшим братиком в коляске, строго вперед смотрящим, почуяв настрой старшего, тихо произнесла: — Семен… У Семена было полсекунды на раздумье, чтобы все же ринуться туда, куда звало в этот момент его сердце, и пусть мама потом искала бы его в нише иллюминатора, куда так любили прятаться друг от друга все дети, играющие на этой площадке. И ни один взрослый на свете не посмел бы его осудить. Да и мама, наверное, тоже.Но… Семен вскочил на свой самокат и поехал вслед за позвавшей его мамой.Битва долга и чувства — это не не только терзания героев Корнеля и Расина. Это про всех нас, начиная с младшего дошкольного возраста. И поле этой битвы — наши сердца, подсказывающие единственно верный в данный момент нравственный выбор.